Терем князя Трасика ночные гуляки покинули через тайный ход, дабы не тревожить челядь. Гийом Сакс очень хорошо находил дорогу на темных городских улицах, а Карочею оставалось только запоминать путь, чтобы не заплутать в этом лабиринте, когда ему, возможно, придется возвращаться в одиночку.
Ворота высокого забора, окружающего дом рабби Зиновия, были заперты наглухо. И первоначально на уверенный стук гана отозвались только собаки. Потом из-за ворот прозвучал хриплый голос.
– Ган Карочей, – негромко отозвался скиф и осветил лицо факелом, дабы бдительный сторож, рассматривающий незваных гостей в узкую щель, мог его опознать. За спиной у гана стояли пять хазар в бараньих шапках, и вряд ли их вид мог вызвать у сторожа подозрение. В конце концов, не в одиночку же ходить степному гану по ночному городу. – Очень важное дело к рабби Зиновию.
– Я спрошу, – сухо отозвался сторож.
Отсутствовал он довольно долго. Ган Карочей поежился, не столько от холода, сколько от страха. Дело, что там ни говори, было нешуточное, и провернуть его предстояло практически в одиночку. И скиф отчасти сомневался, что ему это удастся. К сожалению, вчерашнее поражение не оставляло ему другого пути. Чтобы выжить, приходилось убивать. Нельзя сказать, что он не привык к подобным ситуациям, но никогда еще гану не противостояло столько расторопных противников.
– Рабби Зиновий ждет тебя, ган, – сказал, открывая ворота, сторож, и эти слова были последними в его жизни. Удар ножа, нанесенный твердой рукой графа Гийома, оборвал жизнь верного мечника рабби. Двое других мечников, на всякий случай вышедшие во двор, тоже рухнули, не издав ни звука. Надо признать, что подручные Сакса свое дело знали. И отточенные ножи в их руках порхали, как ночные бабочки. Во избежание сюрпризов граф Гийом закрыл за собой ворота и задвинул засов. В доме оставалось еще по меньшей мере семь мечников, способных оказать сопротивление, и их следовало устранить раньше, чем ор какого-нибудь челядина потревожит их ночной отдых. К счастью, ган Карочей легко ориентировался в чужом доме и верно определил дверь, за которой отдыхали люди, охранявшие жизнь богатого купца. Вскрикнуть успел только один из семерых, но и его крик был приглушен широкой ладонью графа Гийома. Та же участь постигла и рабов. Ни граф, ни ган не стали утруждать себя грязной работой, поручив ее мечникам.
– Рабби убьешь сам? – сверкнул зубами Сакс, ступая на лестницу, слабо освещенную чадящим светильником.
– Не хочу лишать тебя удовольствия, Гийом, – отозвался Карочей, вежливо уступая графу дорогу.