– Мадам, как вы? Он успел?..
– Поль, это ты? О Господи! Что же это такое?! – она пыталась натянуть на себя обрывки платья, в то время как Давила стал пинать ногами распростертое на полу тело Фомы.
– Вот наконец я до тебя и добрался! – рычал Поль, отвешивая один за другим удары Фоме. – Как ты смел дотронуться до госпожи? За это я тебя и прикончу, собака!
– Ты кого лупишь, Давила? – голос Фомы, пришедшего от ударов в сознание, звучал совсем не так, как привыкла слышать Ивонна. Он был слаб, жалок, в нем слышалась нестерпимая боль, злоба, стыд и еще целая гамма подобных чувств.
– Тебя, подонок, тебя! Кого же еще? На всю жизнь запомнишь, как трогать госпожу, собака! Убью гадину!
Поль схватил Фому за волосы, рванул на себя, перехватил руки, поднял его и швырнул в угол, где тело Фомы проскользило пару футов по полу и, сломав стул, ударилось о стену. Затих его легкий стон, и в комнате наступила мертвая тишина. Потом Давила спросил, тяжело дыша:
– Мадам, как же так? Как случилось, что этот подонок набросился на вас? Или я плохо расслышал ваш призыв?
– Ох, Поль! Как же ты вовремя подоспел ко мне на помощь!
– Воздадим хвалу Господу за то, что он надоумил меня находиться поблизости, мадам. Розалия, чего стоишь, пялишься на мадам? Неси платья и остальное. Видишь же, в каком виде госпожа! Быстрее поворачивайся!
Вбежавшая на шум служанка ахала, с опаской поглядывала на распростертое тело. Зажженные свечи позволяли заметить, что Фома пока что не подает признаков жизни, и Розалия сказала:
– Может, глянуть на мессира? Что-то он долго не шевелится…
– Какой мессир? – Поль рыкнул в сторону говорившей: – Разбойник с большой дороги, вот кто этот мессир. Сам очухается! И пусть благодарит Бога, если жив останется.
– Ах, Поль, позволь мне одеться. Я вся еще дрожу. И уберите этого негодяя, пусть он не попадается мне на глаза. И чтобы никогда его в моем доме не было. Вы слышали? Спускать собак на него, коли появится!
Служанка хихикала, стыдливо прикрывая рот ладошкой. Фома выглядел слишком бесстыдно. Полуспущенные штаны, расхристанная сорочка, и голова в луже рвоты, которая медленно вытекала из его полуоткрытого рта.
Через несколько минут появился вызванный Розалией конюх, осмотрел Фому, ухватился за ворот и руку и небрежно поволок бесчувственное тело из комнаты.
Розалия бесцеремонно вытолкала Давилу за дверь и принялась обтирать раздетую Ивонну водой с уксусом. Та еще изредка всхлипывала, глаза опухли от слез, но она явно успокаивалась, покорно выполняла все распоряжения служанок, а те с интересом и любопытством оглядывали госпожу, ахали и охали, суетились, стараясь утешить хозяйку.