Нельзя переплыть море, просто стоя и глядя на воду.
Рабиндранат Тагор
09.05.1997 г. День Победы… А я лежу полуживая, сил хватает только на то, чтобы немного походить по комнате. Мне предстоит большая борьба за жизнь, и, думаю, победа будет за мной. Я сделаю все возможное, чтобы победить свою болезнь, название которой страшно пугает: рак.
Это первая запись в моем дневнике, но все началось раньше, намного раньше.
17.01.1995 г.
Сон (первый)
Я стою у подножия высокого крутого холма, поросшего травой, и смотрю вверх. Там, далеко наверху, мой дом, но хорошей дороги к нему нет. Путь только один – вверх по склону. И я, цепляясь за длинную густую траву, неожиданно легко и быстро поднимаюсь. Вдруг склон становится отвесным и гладким, трава исчезает, и я, хватаясь за воздух, стремительно лечу вниз. Меня обгоняют обломки досок, и я падаю на них вместе с невесть откуда взявшимися сухими листьями. Боли нет.
Я в доме. Большие окна, много света, тепло. Мебели нет. Вместо нее – цветы. Они стоят на подоконниках, в беспорядке на полу. Это живые комнатные растения в глиняных горшках, и все цветут. Открываю дверь на веранду – и здесь светло и тепло. Решаю часть цветов перенести сюда. Неожиданно вижу себя в большом зеркале на стене: бесцветная тень в сером балахоне с горшком в руках. Неприятно удивлена. Выхожу на крылечко: резные красивые перила. Дотрагиваюсь до них, и они рассыпаются в труху.
Проснувшись, я долго думала: к чему это? Сон потряс меня, я даже записала его, чего никогда не делала раньше. Сейчас-то я понимаю, что этот сон был предупреждением, сигналом, что моя жизнь в опасности. Это был мой первый вещий сон. Потом они снились мне еще и еще, предупреждая, что моя жизнь в опасности и я о них напишу.
После этого сна я стала часто болеть простудными заболеваниями, которые давали осложнения то на легкие, то на почки. Я перенесла тяжелейший грипп с высокой температурой – неделю она держалась на высоких отметках – 39,0—39,5 градуса. Появились проблемы с пищеварением. Стоило чуть больше съесть, и живот «раздувало». К вечеру я становилась на два размера больше, чем утром. Пища в желудке застаивалась, не перевариваясь. Для облегчения я вынуждена была искусственно вызывать рвоту. Съеденная за день забродившая пища фонтаном извергалась наружу. Становилось легче. Я быстро поняла, что есть надо понемножку и что-нибудь одно: или кашу, или хлеб, или мясо… Что и делала избегая таким образом страданий.
К осени 1996 года состояние ухудшилось. Слабость стала выраженной настолько, что я боялась, смогу ли встать утром, чтобы идти на работу. Появилась одышка при ходьбе, к вечеру сильно отекали ноги. Утром все тело тупо ныло, словно меня всю ночь нещадно били. Одна за другой следовали болезни: лайм-боррелиоз, острая респираторная вирусная инфекция, бронхит… Бесконечные больничные давали возможность лежать – сил для физической нагрузки уже не было…