Когда он пришел в себя, руки у него тряслись.
— Все… — пробормотал он, припав лбом к ее плечу. — Все, Камилла. Я сделал все, что ты хотела.
— Что, дорогой? — Взгляд ее темных глаз впился в его лицо. — Что ты сделал?
— Дал тебе то, что ты просила, — рявкнул вдруг он. — Ребенка, о котором ты мечтаешь. А если нет… что ж, не беда, попытаемся снова. И снова. Пока у меня не получится все как надо.
— Я хочу кое о чем тебя спросить… — нерешительно пробормотала Камилла.
Ротуэлл поздравил себя с тем, что в последний момент успел проглотить негодующее «нет». Стареет, наверное, с усмешкой подумал он.
— О чем?
— Я спрошу только один раз. — Камилла, лежа на боку, задумчиво разглядывала тлевшие в камине угли. — Если ты не сможешь или не захочешь ответить, я не обижусь. И спрашивать больше не буду.
— Прекрасное качество, особенно в жене, — одобрил Ротуэлл.
Краем глаза он следил, как Камилла играет бахромой покрывала, наматывая ее на палец. Молчание длилось так долго, что он уже решил, что она передумала. Но тут она вновь открыла рот и задала ему всего один очень короткий вопрос:
— Ты болен?
Когда он не ответил, Камилла повернула к нему голову — в ее широко распахнутых глазах он прочел тревогу.
Какое-то мгновение он смотрел ей в глаза. Потом, не в силах выдержать ее взгляд, отвернулся.
— Что-то серьезное? — тихонько ахнула она. Ротуэлл, сцепив зубы, разглядывал потолок, словно надеялся прочитать там ответ.
— У меня была нелегкая жизнь, Камилла, — наконец проговорил он. — Однако до сих пор это меня не убило.
Его слова будто повисли в воздухе.
— Ты болен, — глухо повторила она. На этот раз совсем другим тоном.
Отшвырнув одеяло, Ротуэлл сел — по его мнению, продолжать разговор не было смысла, тем более что главное было сказано.
— Светает, — буркнул барон. — Я пойду к себе. А ты отдыхай.
Молча собрав с пола разбросанную одежду, Ротуэлл, не оглядываясь, прошлепал к двери. Ему не нужно было смотреть на Камиллу, чтобы понять, что она обижена. Опять, чертыхнулся он… опять он сделал что-то не так! В первый раз с того треклятого дня, как он впервые побывал на Харли-стрит, к глазам Ротуэлла подступили слезы. Он оплакивал упущенные возможности и свою жестоко исковерканную жизнь… того наивного юношу, которым когда-то был, и очаровательную молодую женщину, которая заслуживала гораздо лучшей участи.
Стоило ему только взяться за ручку двери, как Камилла села, и он снова услышал ее голос.
— Ротуэлл, — тихонько окликнула она, — ты не забыл, что я только что сказала?
Обернувшись, он увидел ее лицо, смутно белевшее в свете свечи.