Ему вынесли выговор за утрату большевистской бдительности.
Хитроумный М. обратился к товарищу Сталину с письмом по философским вопросам и был им принят, после чего выступил в Институте философии на специальном заседании. Его речь состояла из фраз:
— В беседе со мной товарищ Сталин… указал… подчеркнул… раскрыл…
Выговор с М. сняли, а протокол партбюро уничтожили.
Обсуждение преимуществ
В 1940 году на приеме у Сталина Юдин высказал суждение о великих преимуществах советской экономики перед капиталистической.
— Так-то оно так, — сказал Сталин. — Преимущества, безусловно, есть.
Только можете ли вы мне объяснить, почему в Выборге до нашего прихода была электростанция, на которой работало шесть человек (хозяин — он же директор — и еще пять инженеров и техников), а сейчас, при советской власти, на этой же электростанции работают 300 человек? И нельзя сказать, что от этого станция дает больше электроэнергии.
Любимые деятели
Любимыми русскими историческими деятелями Сталина были Иван Грозный и Петр I. «Чуткие» художники сняли о них фильмы и написали книги. В Грозном и Петре Сталин видел своих предшественников, близких ему по духу и типу исторической деятельности.
Заступник
Как-то в присутствии Александрова Сталин спросил Любовь Орлову:
— Тебя муж не обижает?
(С женами Сталин разговаривал обычно "на ты".)
— Иногда обижает, но редко.
— Скажи ему, что если он будет тебя обижать, мы его повесим. Тут, полагая ситуацию шутливой, Александров спросил:
— За что повесите, товарищ Сталин?
— За шею, — мрачно и серьезно ответил вождь.
Перевод Руставели
Сталин пригласил опального профессора Шалву Нуцубидзе и беседовал с ним целый вечер. Сталин знал, что Нуцубидзе перевел на русский язык "Витязя в тигровой шкуре" Шота Руставели, и сказал, что он тоже перевел когда-то несколько строк из этой поэмы. Когда Сталин прочел эти строчки, Нуцубидзе, угадав его желание, попросил разрешения включить их в свой перевод. Разрешение он получил, и эти строки безымянно вошли в поэму. Впрочем, безымянно-то безымянно, но слух об этом пошел.
Это рассказал мне в 1947 году профессор Панцхава, зять Нуцубидзе.
Есть и другой слух: перевод принадлежит не Сталину, а другу его юности, участвовавшему вместе с ним в эксах и посаженному в лагерь.
Я знал Нуцубидзе. Это был человек большой культуры. В начале 30-х годов его упрекали в том, что он недостаточно освоил философские труды Сталина и все ещё не перешел на платформу марксизма.
Нуцубидзе отвечал: "Даже на вокзале только человеку без багажа легко и быстро переходить с одной платформы на другую. У меня же есть научный багаж".