– Не по своей воле-то…
Старушка вздохнула, выпростала руку из-под пухового платка, которым по-старушечьи крест-накрест был перевязан для тепла ее ветхий полушубочек, и торопливо перекрестилась. Сморщенное, как печеное яблоко, маленькое личико, истончившиеся до блеклой линии губы, выцветшие от времени глаза и крупное, размером с пятак, родимое пятно на левой щеке. Обычная старая женщина. Для Ники все старушки, как и младенцы, были на одно лицо.
– Почему вы так сказали? Про то, что не по своей воле он упокоился?
– Да как же, милая. – Бабулька едва заметно пожала закутанными в платок плечами. – Молодые такие не по своей воле уходят. Я тут, на кладбище, уже столько похорон повидала… Знаю почти все про здешних покойников, к кому родственники приходят, к кому – нет. И приходящих знаю многих – примелькались.
– А его тоже? – быстро спросила Ника, указывая на мужчину с иконописным лицом, который теперь спешными размашистыми шагами направлялся в сторону выхода.
– Нет, – после некоторых раздумий уверенно ответила старушка. – Его я тут никогда не видела. Да и непонятно, к кому он пришел: смотрел на похороны, однако не подошел, а цветы положил на могилу Клавдии Ковалевой, упокоившейся тремя днями раньше. Я помню похороны Клавдии, и этого человека среди ее родственников не было.
Старушка замолчала, но не успела Ника поблагодарить ее за сказанное, как она вдруг произнесла:
– Но он вернется сюда. Мертвец.
– Что? – переспросила, встрепенувшись, девушка. Слова старушки, произнесенные свистящим шепотом, заставили ее боязливо поежиться.
– Мертвый он, говорю, этот мужчина. Не жилец. Я такие вещи чувствую.
И старушка вновь, вздохнув, перекрестилась. Ника, для собственного успокоения решив, что разговаривает с сумасшедшей, поспешно попрощалась с бабушкой и бросилась догонять коллег.
– Берегись, деточка! – раздался за ее спиной голос старушки, и девушка невольно замедлила шаг. – Печать смерти и на тебе лежит!
Нике удалось уйти из ресторана, в котором проходили поминки, раньше остальных приглашенных. В душном, переполненном людьми помещении ей перестало хватать воздуха, и она, воспользовавшись тем, что при таком количестве народа вряд ли кто-то заметит ее уход, незаметно ускользнула. Остановившись в дверях, девушка сделала несколько жадных вдохов и только после этого, почувствовав себя лучше, спустилась с крыльца.
Она ошиблась, решив, что ее уход останется незамеченным. Едва Ника направилась в сторону метро, как за ее спиной раздался звонкий девичий голос:
– Вероника! Болдырева! Подожди!
Оглянувшись, она увидела, что ее торопливо, оскальзываясь на обледеневшем снегу и рискуя упасть, догоняет Лера.