Ему нравилось, что на лице Алины под вечер читалась усталость, а не скука, свойственная Барби. И еще любил он, когда на его вопрос: «В каком ресторане поужинаем?» – она отвечала, что у нее в квартире. И заказывала на дом пару пицц. «В ресторане я чувствую себя так, будто пришла к тебе на работу», – оправдывала она свое пристрастие к пицце, которую они уплетали, сидя на ее диване, запивая испанским вином, под французские фильмы.
Но их отношения закончились. Однажды Егор проснулся рядом с Алиной и с удивлением понял, что, несмотря на то, что она ему нравится и с ней ему интересно, он ее не любит. И хоть перспектива уютных вечеров под пиццу, вино и французские фильмы казалась ему поначалу привлекательной, не с этой женщиной он собирался рука в руке войти в старость.
Алина молча его выслушала и грустно улыбнулась: «Что ж, ты, наверное, прав».
Расстались они спокойно, иногда продолжали созваниваться, как старые знакомые, но видеться больше не виделись. И только вот этот диск, случайно или нарочно оставленный ею в его машине, напомнил ему о ней.
Лера, как только узнала, что он расстался с Алиной, взялась за старое и дала ему сразу четыре телефона своих приятельниц. Но Егор на этот раз резко пресек все попытки сводничества. Лерка поначалу обиделась, но потом вроде сдалась. «Как хочешь. Но если тебе будет грустно, позвони Лоле. Она будет очень рада. Или, что еще лучше, Эльвире, она уже давно мечтает с тобой познакомиться». Лола, Эльвира… Кошмар какой. От этих имен так и веяло томностью, напыщенностью, искусственностью. Нет, спасибо.
Егор невольно покосился на девушку, дремлющую на соседнем сиденье. Ника не была похожа ни на подружек Леры, ни на Алину. В ней вообще не было ни гламурного лоска, присущего Лериным приятельницам, ни намека на дикую, в чем-то агрессивную, но естественную красоту Алины. Ника была совершенно другой. И чувства она тоже вызывала другие. С одной стороны, она вызывала у Егора раздражение (видимо, сказывалась ее профессия: он не любил журналистов), но с другой – ему вдруг захотелось протянуть руку и легонько коснуться светло-золотых веснушек на ее скуле.
Девушка словно почувствовала, что он на нее смотрит, и открыла глаза.
– Что? – спросила она, морща нос и жмурясь, будто взгляд Егора разбудил ее, подобно солнечному зайчику.
– Нет, ничего. Просто посмотрел на тебя, – ответил он и с улыбкой добавил: – Завидую твоей возможности спать в дороге. Мне за рулем, как понимаешь, вздремнуть не удалось.
Выглядел он уставшим: покрасневшие глаза, резче обозначившиеся морщинки в их уголках, темные круги.