— Что это с ней опять? — недоуменно спросила тетя Несибе.
Они с Четином остались ждать на улице, а я вошел внутрь.
— Что случилось, милая? Ты устала?
— Все, я передумала. В Европу я ехать не хочу, — Фюсун закурила и глубоко затянулась. — Вы идите, получайте паспорта, а я не в состоянии.
— Дорогая, потерпи! Мы так долго мучились, совсем немного осталось.
Она поупрямилась, покапризничала, моя красавица, но потом нехотя пошла с нами. Похожую маленькую истерику мы пережили, когда получали австрийскую визу. Я сделал Четину, тете и Фюсун справки о том, что они — высокооплачиваемые специалисты «Сат-Сата». Всем нам без проблем дали визы, но юный возраст Фю-сун вызвал сомнения, и ее пригласили на собеседование. Я пошел с ней.
Полгода назад один разгневанный гражданин, которому много лет отказывали в визе, убил сотрудника швейцарского консульства четырьмя выстрелами в голову, и с тех пор в визовых отделах стамбульских консульств были предприняты чрезвычайные меры безопасности. Теперь подававшие документы граждане говорили с европейским чиновником не с глазу на глаз, а, как в тюрьмах в американских фильмах, через пуленепробиваемое стекло и по телефону, проведенному через стекло. Перед консульствами всегда толпились люди, чтобы войти в визовый отдел. Турецкие сотрудники консульств (о таких, особенно о тех, кто работал у немцев, говорили: «За два дня стал немцем больше, чем сами немцы») ругали толпившихся за то, что те не могут дисциплинированно стоять в очереди, а иных вообще выгоняли за неподобающий внешний вид, таким образом производя первичный отсев неблагонадежных. Получив приглашение на собеседование, кандидаты на получение виз радовались как дети и дрожали перед пуленепробиваемыми и звуконепроницаемыми стеклами, словно студенты перед экзаменом.
Нас принимали по знакомству, и Фюсун прошла без очереди, гордо улыбаясь, но через некоторое время вернулась раскрасневшаяся и, не глядя на меня, стремительно направилась к выходу. Я догнал ее только на улице, когда она остановилась, чтобы закурить. На мой вопрос, что случилось, она не отвечала. Когда мы вошли в какую-то закусочную — «Ватан: напитки и сандвичи», — Фюсун сказала:
— Не хочу я ехать ни в какую Европу. Я передумала.
— Что случилось? Тебе не дали визу?
— Он выспросил у меня всю мою жизнь. Даже то, почему я развелась. Не поеду в Европу. Не нужна мне ничья виза.
— Я как-нибудь все улажу. Или поедем на пароходе, через Италию.
— Кемаль, поверь мне, я передумала. И языка я не знаю, мне неловко.
— Милая, нужно посмотреть мир... В других странах другие люди, они иначе. Мы пройдем по их улицам, взявшись за руки. В мире ведь есть не только Турция.