– Ну-ну, – весело хрюкнул Гоча, – давай-давай, посмотрим ментовские новости.
Однако то, что он услышал через минуту, заставило его оцепенеть и выронить изо рта сигарету прямо на одеяло. «Сегодня при попытке задержания особо опасного рецидивиста Махарадзе в ночном клубе «Зевс» погиб майор милиции, командир специального отряда быстрого реагирования Владимир Безукладников… Милиционеры клянутся в кратчайшие сроки найти и обезвредить бандита… Перекрыты все выезды из города, введен усиленный режим патрулирования…»
– Ва! Зачэм так гаваришь, слюшай! – завопил Гоча, хлопнув себя ладонью по лбу. – Меня там даже близко нэ было! Что они мне шьют, слюшай!
Гоча понимал, чем пахнет обвинение в убийстве командира СОБРа. Пахло оно смертью при попытке сопротивления в момент задержания – других вариантов не было. Подруга Гочи, видимо, тоже это поняла.
– Ну, ты и влип, дружок! Уматывать тебе надо! – усмехнулась она, поднимая с одеяла сигарету.
Не обратив внимания на ее слова, Гоча вскочил с кровати, бросился к телефону и стал лихорадочно набирать номер.
– Ты телевизор смотришь?! – заорал он в трубку. – Слюшай, что за беспредел? Это нэ я его убил, меня там и близко нэ было! Слюшай, спасай, да?
До затуманенного страхом сознания Гочи с трудом доходили слова собеседника: «Сиди и не дергайся, если выползешь на улицу, тебя с твоей кавказской рожей сразу сцапают. Хата не засвечена, так что не бзди».
– Как нэ засвечена? Откуда знаешь, что нэ засвечена?! – заголосил Гоча, но собеседник уже повесил трубку. Обхватив руками голову, Гоча завыл, сидя на кровати и раскачиваясь из стороны в сторону. Его переполняла горькая обида на людскую несправедливость. Его подруга тем временем лихорадочно одевалась.
– Ты куда? – простонал Гоча.
– Мы уезжаем, – резко ответила женщина, ударила кулаком в дверь комнаты дочери и раздраженно крикнула: – Собирайся, быстро!
Гоча молниеносно вскочил с тахты, метнулся к двери дочкиной комнаты, схватил высунувшуюся было девочку всей пятерней за лицо и втолкнул ее обратно в комнату. Затем вцепился в волосы хозяйке квартиры и, пригибая женщину к полу, процедил:
– Как с Гочей трахаться, как гулять на его деньги – это пажалуйста, а как паленым запахло, сразу сдернуть хочэшь? Нэт, дарагая, нэ выйдет! Я выходить нэ могу, мне кто-то должен продукты носить, кто-то от меня «на стрелки» должен ходить… Будешь жить здесь и делать, что скажу. И девчонка пусть дома сидит – если ты настучишь на меня или уйдешь и нэ вернешься, я ее зарэжу. То есть сначала трахну, а потом зарэжу. Поняла? – рявкнул Гоча, пригнув за волосы голову хозяйки к полу с такой силой, что женщина неестественно выгнулась и, одной рукой держась за руку своего мучителя, другой стала шарить в воздухе, тщетно ища опоры. Для большей убедительности Гоча дотянулся до висевшей на стуле кожаной куртки и достал из ее внутреннего кармана нож-выкидушку. Щелкнув кнопкой, он поднес выскочивший клинок к самому глазу своей любовницы.