Легко сказать! – угрюмо подумала Тери. Безумная надежда ее поблекла: слишком уж холодно и рассудочно излагал Лео причины, толкнувшие его на этот шаг. Кто сказал, что трезвая расчетливость предпочтительнее для брака, чем розовые мечты юности?
Уэйн обещал ей золотые горы. Лео просто предлагает помощь. Что лучше?
Впрочем, Тери не могла не признать, что на его стороне три веских аргумента. Во-первых, потрясающий секс. Во—вторых, схожие вкусы в еде. И, наконец, самое важное – ребенок, которому они оба желают счастья и благополучия.
Первое и второе никогда не убедили бы Тери – убеждало третье. Но все равно холодная практичность Лео оставляла неприятный осадок в душе. И закрадывался вопрос: почувствует ли он хоть какое-нибудь удовлетворение (не считая чисто сексуального), если она согласится стать его женой?
Для своего мужа Тери хотела быть, по меньшей мере, особенной женщиной. А насколько особенна для Лео мать его ребенка? Тери не могла избавиться от ощущения, что Лео унижает ее, предлагает какую-то грязную сделку, но с ужасом и отвращением к себе понимала, что готова и на это, лишь бы его удержать.
Никогда ни к кому еще она не испытывала такого притяжения. Ни к кому – даже к Уэйну.
Не говоря уж о том, что доля матери-одиночки в самом деле незавидна…
Глубоко вздохнув, она произнесла:
– Что ж, может быть, стоит попробовать…
– Попробовать?! – Лео вскочил на ноги.
– Попробовать! – с убийственным сарказмом повторил он. – Что это значит, черт побери? Я предлагаю тебе союз на всю жизнь, а ты милостиво соглашаешься взять меня на пробу?
Презрительно скривив тубы, он зашагал прочь.
Тери вскочила, потрясенная его бурной реакцией.
– Лео, подожди! Ты не так меня понял! Откуда ты знаешь, сможем ли мы жить вместе? Надо еще многое обдумать, обсудить…
– Нет, Тери! – Он круто развернулся и обвиняюще ткнул в нее пальцем. – Нам не о чем думать и нечего обсуждать. Кроме одного – ребенка. Настало время подумать о нем. Хватит притворяться, что с тобой ничего не происходит!
Это замечание больно задело Тери. Она вздернула голову, щеки ее заалели.
– У меня своя жизнь!
– У меня тоже, – отрезал Лео. – Надеюсь, у тебя хватит порядочности уважать мою жизнь, а у меня – уважать твою, потому что теперь наши жизни переплетены, Тери, и в них не осталось места для эгоистического одиночества! Разумеется, если тебя хоть сколько-нибудь заботит благополучие твоего ребенка.
– Золотые слова! – фыркнула она.
Вот мерзавец – смеет упрекать ее в эгоизме, а сам-то…
– Тогда скажи, будь так любезен, почему я должна переезжать к тебе, а не ты ко мне?