Или возьмите вот ее – дуреху Минти, которой я поручил приглядывать за молодыми девицами, пока я еще их ни с кем не спаривал…
Слушатели удрученно качали головами и дружно осуждали нарушительниц.
– Вот почему я решил превратить случившееся в наглядный урок для всех вас. – С этими словами Максвелл ударил правым кулаком по своей левой ладони, да так звонко, словно вколотил в стену гвоздь. – Минти получит пять ударов кнутом. Это научит ее и других негритянок, которым поручено следить за девками в хижинах, что главное – это бдительность. Сафира, – он ткнул в девчонку пальцем, – заслужила семь ударов. Когда она в следующий раз вздумает пристроить у себя между ног самца, не получившего моего одобрения, то небось вспомнит, как ей однажды надрали задницу. Что же до Мема, то он получит все двадцать.
Мем встретил приговор протяжным воем, эхо которого заметалось под крышей конюшни.
– Вообще-то я не сторонник порки, – задумчиво проговорил Максвелл. – Нам в Фалконхерсте удается обходиться без крайностей. Но сегодня я изменю своим правилам. Сегодня у нас впервые порют негритянок. Я поручил это Лукреции Борджиа. Мой новый бой, вот этот мандинго, – он указал на Омара, сжимающего в руке рукоятку кнута, – отделает Мема. А вы смотрите, мотайте на ус и запоминайте, что ждет любого, независимо от того, негр это или негритянка, если он посмеет совокупляться в кустах! Считайте, что каждый удар кнута обрушивается и на ваши спины, и не воображайте, будто можете позволять себе любые непотребства. Вы – ниггеры, пожизненные слуги. Если будете слушаться меня, вам не придется жалеть, если же станете самовольничать, то и вас не минует кнут. – Он обвел взглядом толпу, впился в глаза первому попавшемуся негру и гаркнул: – Понятно?
Сначала все молчали, потом верзила в заднем ряду пробасил:
– Еще как понятно, масса Максвелл, сэр! Мы ничего не станем делать без вашего разрешения.
Остальная толпа так и осталась безмолвной, хотя многие кивали головами, чтобы Максвеллу было ясно, парод перед ним понятливый.
Максвелл важно опустился в кресло и жестом приказал сыну сесть рядом. Лукреция Борджиа услыхала обращенные к ней слова:
– Я бы начал с девок, но сперва мне хочется глотнуть пунша. Сбегай-ка в дом, принеси стаканчик. – Взглянув на необычно бледного Хаммонда, он добавил: – А лучше два. Что-то Хам сегодня сам не свой. Весь в мамашиных родственничков: те тоже не переносят битья. Ничего, пунш его подкрепит.
– В чайнике есть кипяченая вода. Я мигом. Несмотря на свой гигантский рост, Лукреция Борджиа могла быть очень прыткой. Боясь, как бы не пропустить самое интересное, она бросилась в Большой дом бегом.