Когда голоса стихли и воцарилась тишина, если не считать шороха босых ног в пыли, Максвелл откашлялся и заговорил:
– Рад видеть всех вас, работники и работницы Фалконхерста! Должен признаться, на таких ниггеров, как вы, одно удовольствие смотреть. Держу пари, что столь приятных на вид негров не найдется ни на какой другой плантации на всей Алабамской территории. К этому я и стремлюсь – к тому, чтобы мои негры выглядели молодцами. Я выращиваю вас и отправляю на аукцион, но вы – негры Фалконхерста, а это означает, что новые владельцы никогда не пошлют вас работать в поле. Нет, у вас другое назначение! С того момента, как любой из вас поднимется на аукционный помост в Новом Орлеане или Нашвилле, вас ждет развеселая жизнь. Все мужчины станут племенными неграми на хороших плантациях. Им не придется вкалывать в поле, потому что единственным их занятием будет день и ночь брюхатить девок. Ведь для фалконхерстского негра не важно, со сколькими он уже переспал: он всегда готов заняться следующей!
Он подождал, пока уляжется улюлюканье, и продолжал:
– А вы, негритянки, станете плодными самками: будете дарить своим новым хозяевам славных и сильных сосунков. Тяжкий труд на хлопковой плантации – не ваш удел. Вы станете гордостью своих владельцев. Хозяева станут говорить в компании друзей: «Взгляните на моего производителя! Разденься-ка, парень, пускай белые посмотрят, почему тебя называют чемпионом!» А когда речь зайдет о девках, они скажут: «Вы только посмотрите на эту негритянку и ее новое потомство! Она каждый год радует нас новым младенцем!» А все потому, что вы – фалконхерстские негры. Вы у меня все тут тютелька в тютельку, высший сорт!
Он помолчал, пожевал губами, покивал головой, дождался, когда прекратятся крики и хлопанье в ладоши.
– А теперь главное. Вы знаете, что в Фалконхерсте никогда не было белых надсмотрщиков и управляющих. Я сам здесь за всем надзирал, потому что не питаю доверия ко всякой пьяной голытьбе, даром что белой. Чаще всего мы с вами ладили. Порем мы вас нечасто, а если бы у нас был белый надсмотрщик, то, будьте уверены, дня бы не проходило без порки. Поэтому я и не выпускаю дела из своих рук, а то, что не получится у меня, скоро будет делать вместо меня мой сын Хам. Ему с каждым днем становится все лучше. Скоро он совсем поправится и начнет следить за вашим послушанием.
– Бедный масса Хам!
– Быстрее поправляйтесь, масса Хам, сэр!
– Мы по вам соскучились, масса Хам, сэр!
Хаммонд помахал толпе рукой. Максвелл еще постоял, дожидаясь тишины.
– Вот я и говорю: управляющего у нас никогда не было, а пора бы и заиметь. Я не могу быть сразу в нескольких местах, а тут еще Хам слег и не может пока мне подсобить. Даже когда он выздоровеет, нас с ним вдвоем на такую ораву окажется маловато. Вот я и подумал об управляющем, который занимался бы тем, на что не хватает рук и времени у нас с Хамом. Так я раздумывал и этак, все старался придумать, кто бы нам подошел больше всего, пока не вспомнил, что прямо у нас тут, в Фалконхерсте, есть такой управляющий, лучше какого и не сыщешь в целом свете!