Полевые работы нельзя было прерывать, поскольку согласно договоренности с будущим владельцем он приобретал плантацию в полном порядке; однако теперь Лукреции Борджиа не было никакого дела до производительности труда рабов. Раньше плантация была ее родным домом, и у нее имелись веские основания добиваться от работников добросовестности: чем производительнее их труд, тем больше ей доверяли хозяева. Теперь же любые ее усилия оказались бы напрасными. Решение продать ее было окончательным. Она забросила даже молитвы. Ей трудно было представить себе, что Господь способен снизойти до ее тягот. Бог обращал внимание только на белых. Неопровержимым доказательством такой избирательности служило то, что им Он явно благоволил, черных же проклял, и, как видно, навечно. Следовательно, у нее нет оснований возлагать надежды на Его благосклонность.
Как-то раз под вечер, когда уже начали удлиняться тени, Лукреция Борджиа услышала скрип колес и, высунувшись из окна кухни, увидела элегантный экипаж, запряженный двумя лошадьми. Двое белых велели прибежавшему из конюшни Джубо сначала отнести их чемоданы в дом, а уж потом заниматься лошадьми. Далила встретила гостей у дверей и, наспех вколов в платье иглу с длинной нитью, предложила присесть в гостиной и подождать, пока она сбегает за миссис Маклин.
Лукреция Борджиа чуяла, что назревают важные события. Она сделала своим наблюдательным пунктом столовую, откуда все было хорошо слышно. Гости представились: один назвался мистером Перри, другой – секретарем Перри, Синклером. Оба представляли аукционную фирму «Перри энд Аткинсон» в Мобиле.
Рискуя быть замеченной, Лукреция Борджиа спряталась за угол и выглянула оттуда, чтобы получше разглядеть обоих белых и вслушаться в многословное приветствие миссис Маклин. Старший, мистер Перри, был высок, сутул и белобрыс. Лукреция Борджиа сразу прониклась к нему неприязнью. Его гулкий голос, тонкие губы и пронзительные серые глазки подсказали ей, что это именно тот, кто будет ее продавать. Синклер, пониже ростом, имел темную курчавую шевелюру и свежий цвет лица с такими по-мальчишечьи пылающими щеками, что Лукреции Борджиа это не могло не понравиться. Этот не вселял такого ужаса, как Перри. Ей было любопытно, предложит ли миссис Маклин гостям негритянок на ночь. Вероятность этого была невелика, но она решила, что не возражала бы, если бы ей велели развлекать молодого Синклера. Переспать с таким здоровяком всегда в радость, достаточно было взглянуть на его румяную физиономию.
– Думаю, к понедельнику все будет готово, миссис Маклин, – гудел Перри. Голос его без всякой нужды разносился по всему дому, словно он стремился, чтобы его услышали за версту. – Мы закончили все приготовления в Мобиле. Во всех газетах, выходящих в окрестных городах, помещены объявления, многие владельцы крупных плантаций получили от нас персональные уведомления и, несомненно, прибудут на аукцион. Конечно, на основании описания ваших слуг, предложенного вашим адвокатом, ажиотажа я вам обещать не могу. Сдается мне, у вас маловато сильных молодых мужчин, то есть того товара, на который сейчас особенно падок покупатель. Впрочем, адвокат обмолвился, дескать, у вас найдутся хорошие негритянки, причем многие с потомством. Вот те пойдут на «ура». За мать с ребенком всегда дадут хорошую цену. Миссис Маклин согласно кивала. – Наш лучший негр, Большой Джем, сбежал и был растерзан пумой. Но и помимо него у нас кое-кто найдется.