Кара лукаво посмотрела на Джека, разглядывая его фигуру более внимательно.
— Серьезно?
— Серьезно. Что касается солярия, то это дело надо вообще бросить.
— Но…
— Сколько тебе лет?
Еще до того, как Кара ответила, Джек сурово уточнил:
— Меня интересует твой возраст по документам. Он знал про «голливудский» возраст Татьяны.
— Двадцать четыре.
— Я бы дал тебе двадцать шесть. Кара ахнула.
— Так что больше никаких соляриев.
— Но с загаром я лучше…
— Бывший муж Татьяны торгует косметикой «Мэри Кэй», он может подобрать тебе крем для автозагара. Я дам тебе его телефон.
На лице Кары отразилось недоумение.
— Таким образом, у тебя будет оставаться три утра в неделю, чтобы проводить время с Клаудией. А если вычеркнуть из расписания солярий, то в оставшиеся четыре дня ты будешь успевать заглянуть домой на часок-другой перед очередным прослушиванием.
Кара просияла:
— А ведь и правда!
— Главное в этом деле — хорошая организация, — резонно заметил Джек. — Имея двух близнецов в доме, поневоле научишься распределять время. Мне пришлось научиться этому в экстренном порядке.
Кара повернулась к нему:
— Как их зовут?
— Итан и Эверсон. — При мысли о близнецах Джек улыбнулся. — Удивительные ребята. И очень сообразительные.
Во взгляде Кары появилось не что иное, как обожание.
— Ты говоришь как гордый отец.
— Ничего подобного, — быстро сказал Джек, гоня от себя саму эту мысль. — К чужим детям лучше не привязываться слишком сильно.
Но по сосущей пустоте, которую он ощутил при мысли о разлуке с близнецами, Джек понял, что поздно: он уже к ним привязался.
— Я так много важного упустила в жизни моей девочки, — прошептала Кара. — Ради чего, спрашивается? Ради дурацких прослушиваний на роли, которые я никогда не получу? Ради придурка с «Никоном», который пообещал показать мои фотографии главе студии?
— Не думай о том, что ты упустила, лучше лови те моменты, которые еще можешь.
Кара вскочила и поцеловала Джека в щеку.
— Ты не только милый, но еще и умный! Ох, где бы мне тоже найти такого мэнни?
Джек улыбнулся, но улыбка получилась вымученной — грусть, которая закралась в его душу, никуда не делась.
Козел!
Тебе перезванивала Констанс Энн.
Т.
Эту записку Джек увидел в ванной — она была прилеплена скотчем к зеркалу над раковиной. Он не стал ее отлеплять и взялся за зубную нить.
Неожиданно в дверном проеме возникла автор записки — одновременно и агрессивная, и подавленная. Было уже за полночь, и Джек не знал, почему у нее красные глаза — то ли спросонья, то ли от плача.
Татьяна ткнула пальцем в записку с таким видом, словно это был мусор на лужайке перед Белым домом, и громко прошептала: