— Все личные помощники собираются в одном месте? — уточнила Септембер.
Энрике кивнул.
— Какой ужас! А это законно?
— Ты в нашей отрасли что-то вроде Мерфи Браун,[11] — пояснил Энрике. — За последние три года ты сменила сорок шесть помощников. — Он пожал плечами. — Сама понимаешь, какие разговоры ходят.
Татьяна не смогла удержаться и расхохоталась. Септембер стала оправдываться:
— Я никого никогда не увольняю без серьезных оснований.
— Одну девушку ты уволила за то, что она не смогла перевести письмо, написанное по-японски, — напомнил Энрике.
Септембер бросила на него взгляд, полный негодования.
— Я получила письмо от поклонника из Токио, естественно, мне хотелось узнать, что он написал. А от нее не было никакого толку.
Энрике прервал свое занятие, выпрямился и оглядел кухню:
— А где близнецы?
Септембер сделала еще глоток из банки.
— С ними сидит Джек.
— Кто такой Джек?
— Мой новый персональный тренер, — ответила Татьяна.
Энрике как-то странно кивнул: — Все ясно. Теперь осталось только найти няню, чтобы она тебя тренировала, и тогда все будет в порядке.
Констанс Энн сидела в середине зала на огромной розовой подушке, окруженная детьми самых разных возрастов. Здесь были представлены все расы и цвета кожи — белые, черные, латиноамериканцы, азиаты, арабы, — прямо настоящая Организация Объединенных Наций. Когда работали камеры, дети пели и ходили хороводом вокруг Констанс Энн, кукла-марионетка панда Пеппи в ее руках подпрыгивала в такт музыке.
Хлоп, хлоп, хлоп; хлоп, хлоп, хлоп!
Вес, кто любит арахисовое масло; хлоп, хлоп, хлоп!
Все, кто любит друг друга; хлоп, хлоп, хлоп!
Все, кто счастлив; хлоп, хлоп, хлоп!
Хлоп, хлоп, хлоп; хлоп, хлоп, хлоп!
— Гроб, гроб, гроб! — завизжала Констанс Энн. Она дернула марионетку и зашвырнула ее за пластиковую ленту, отмечающую границы съемочной площадки.
— Снято!
Уилл Хейес, режиссер, взъерошил свои жесткие, рано поседевшие волосы и с опаской посмотрел на звезду телешоу.
— В чем дело?
— Ты что, и слепой и глухой? Не слышишь и не видишь, что вон тот толстяк в красном свитере сбился с ритма?
Констанс Энн встала и, передразнивая ребенка, продемонстрировала, как плохо он хлопал. Потом она с возмущенным видом удалилась с площадки.
Юный актер, о котором шла речь, пухлый мальчик по имени Крис, разразился громким плачем. Констанс Энн остановилась и резко развернулась в его сторону:
— Эй ты, плакса, если будешь распускать нюни, тебе в нашем деле никогда ничего не добиться.
Она прошествовала в свою гримерную и с такой силой захлопнула за собой дверь, что стены задрожали. От сотрясения висевшая в рамке на стене обложка журнала «ТВ-гайд» с ее портретом упала, и стекло разлетелось вдребезги.