Вот так, сразу ему показала: хоть с родителями, хоть без, нечего тут пихаться, со мной такое не пройдет.
Я иду на место, он за мной.
— Эй! О! О! Девочки, вас не на бойню везут, а на каникулы! — говорит он и смеется.
Моя старшая сестра на него даже не глядит. Слишком громко он это сказал. Опозорил ее перед всем автобусом.
Ладно. С ним все ясно: придурок. Еще и добавляет:
— Посмотрите, другие ведь не плачут!
— А их родители не любят! — отвечает несведущему Жоржетта.
Вот так, не знал вожатый, к кому обращается, зато теперь он в курсе.
Хоть Коринна и безутешна, она не позволит выдавать наши тайны.
— Перестань, Жоржетта… Замолчи.
Коринна приходит в чувство. Но Жоржетту уже не остановить.
— Их родители веселятся, пока дети в ла-а-а-а-агере.
— Да нет же! Эти дети счастливы, что едут на каникулы. Родители их любят и отправляют в лагерь, чтобы порадовать.
Его рука тянется погладить нашу младшую по голове.
Но у нее отличная реакция. Она с силой отпихивает его, прежде чем он успевает коснуться ее волос. И смотрит злобно. Так-то. Он видит, что лучше ее не трогать, а то может и укусить. Понял: руки прочь.
— Ничего, все пройдет. Я пойду сяду. Если что, подойдете ко мне. Договорились?
Никто ему не отвечает, но он все равно уходит.
Коринне стало стыдно, и она пытается взять себя в руки. Мы смотрим в окно. Больше никто не плачет. Надо собраться с силами. Ничего не попишешь, мы обречены на лагерь. Четыре недели.
Проходит сколько-то времени, Коринна смотрит на убегающий Лион. Мы проезжаем мимо дома ее подружки. Мимо дома дедушки и бабушки. Мимо дома Анжелы. Мимо дома моей кормилицы. Мимо школы классического танца. Мы попали: нас увозят неведомо куда.
— Я думала, — вырывается у нее, — что мама никогда с нами так не поступит.
Автобус ехал до места девять с половиной часов. Девять с половиной часов мы слушали разговоры других детей. Сами не сказали ни слова, открывали рот только на остановках. Старшая сестра попросила меня подержать дверь туалета, пока она сходит. Велела съесть бутерброд, который сделала нам мама. Жоржетте она сказала: «Хватит лопать конфеты». И вот наконец автобус въехал во двор лагеря.
Двери открылись.
Ребята усталые, злые. Все толкаются. Широкий двор окружают блочные корпуса. Посередине куча чемоданов, выгруженных из автобуса. Вокруг багажа толпятся ребята. Трое вожатых стоят с листками в руках.
Во двор въезжают еще два автобуса. Один приехал из Невера, другой из Гавра. Внутри тоже ребята, они прилипли к стеклам, ждут, когда откроются двери. Смотрят на лионцев.
К вожатым подходит пожилой мужчина с седыми волосами. Это директор. Он машет рукой, чтобы мы отодвинулись.