— Эскер, подожди! — окрикнули меня уже на пороге мастерской.
Я обернулся. Ко мне подбежал Лек. На веснушчатой физиономии какое-то беспокойство, страх и непонимание. Я вздохнул, закусил губу. Ведь не хотел же ни с кем говорить. Хорошо хоть с Мией не столкнулся.
— Что такое, Лек? — спросил я спокойно.
— Ты какой-то не такой, Эскер, — пробормотал друг. — Что с тобой случилось?
Я нахмурился, хотел сослаться на занятость и усталость, но потом подумал — а какого Мрона? Почему я должен оправдываться перед кем-то, пусть это даже друг? Из глубин души поднялось раздражение, но я унял его, постарался говорить как можно мягче.
— Извини, Лек, но не всегда можно лишь отдыхать и развлекаться. Кроме вина и баб есть другая жизнь и другие заботы.
— О чем ты, Эскер? — удивленно распахнул рот друг. — Ты не заболел?
Я покачал головой. Ну как ему объяснить то, чего еще и сам не понимаю, а просто чувствую? Хороший ведь парень, добрый и веселый. Но если начну говорить, не поймет, назовет психом и придурком.
— Забудь, Лек, — вымученно улыбнулся я. — Все хорошо. Просто сейчас для меня наступил сложный период.
Он похлопал глазами, потом веснушчатое лицо озарила хитрая улыбка.
— Это из-за какой-то девушки? — радостно сказал он. — Влюбился?
— Нет, Лек, не из-за девушки, — буркнул я. — Ладно, прощай. Увидимся потом.
Он хотел сказать что-то еще, но я отвернулся и быстрым шагом направился в направлении центра города. В душе плескалось легкое раздражение, я ругал себя на все лады. Нельзя так поступать с другом, нельзя. Хотя если настоящий друг, то поймет, поддержит, простит.
Небо заволокло тяжелыми темными тучами. Откуда-то издалека доносились слабые раскаты грома. Сверкали молнии. Пока еще слабо, где-то далеко на западе, но скоро дойдут и сюда. Воздух неподвижный, вязкий и горячий, какой бывает только перед сильной грозой. Люди смотрели на небо одновременно с опаской и надеждой. Всех достала жара, хотелось прохлады и свежести, но гром и молнии всегда пугают.
Я глянул вверх: свинцовые тучи ползут медленно, тяжеловесно, словно серые валуны. Дождь будет лишь глубокой ночью. А до этого все успеют измучиться от духоты. Я и сам обливался потом, хватал влажный воздух плотными комьями.
На пути попалась мастерская портного. Недолго думая я завернул туда, вошел во влажную полутьму лавки. Подбежал продавец — худощавый невысокий мужчина лет сорока, через руку перекинуты ленты мерок, в руках несколько иголок, большие ножницы.
— Молодой господин желает сделать заказ? — спросил он и согнулся в глубоком поклоне.
— Нет времени, — отмахнулся я. — Готовая одежда есть?