Дела наши плохи. Впереди напирают эльфийские мечники, оружие наших воинов скользит по зачарованным доспехам остроухих, ратники стоят плотным строем щит к щиту, лишь это и спасает. Но со всех сторон свистят стрелы, собирают кровавую жатву. Долго нам не продержаться. Неужто все впустую? Неужели мои друзья и лугарские воины гибнут зря? Ну уж нет! Я еще кое на что способен.
Посох мягко пульсирует в руке: пошли меня в бой! Используй меня! Я помогу тебе! И я улыбаюсь. Да, мой друг, мой помощник, спасибо тебе… сейчас станет жарко этим гордецам-эльфам.
Я взываю к Предку Защитника. И тот откликается — «я помню нашу дружбу, маг, я помогу…». Серая тень древнего воина появляется в трех шагах от меня. Трава вокруг сразу же покрывается инеем, хрустит, ломается. Тень секунду осматривается, а потом бежит к лесу, скрывается под зелеными сводами. И оттуда сразу же раздаются жуткие крики умирающих эльфов. Стрелы летят все реже. Но тут мечники Светлорожденных прорывают строй наших солдат, безумно хохочут, рубят людей, в священной ярости не замечают собственных ран, орут что-то на эльфийском языке. Его вроде бы считают мелодичным, по мне, он ничем не лучше других. Красивые лица отвратительно перекошены, на губах кровавая пена: опять нажрались какой-то друидской гадости, глаза безумные. Сейчас вырежут нас, как кроликов, понял я. Таких нельзя просто напугать. Видно же, что ничего не соображают, лезут на клинки с хохотом. Их нужно убить, причем желательно всех.
— Мгир, сделай что-нибудь! — кричит мой друг Алан.
Он лежит на земле, в груди стрела, харкает кровью. Одной рукой придерживает сверток со Сферой Огня, второй крестит и полосует воздух перед собой — все еще пытается творить заклинания. Я знаю, он смертельно ранен, и спасти не удастся, эльфийские стрелы отравлены, а противоядия нет. И мне страшно от мысли, что дорогие люди уходят один за другим.
— Сейчас, Алан! — кричу я.
Рисую в воздухе Знак Огня, напитываю силой и толкаю в сторону эльфийских воинов. Там еще и наши, но уже не до игр в благородство. Это война. Раздается страшный грохот, во все стороны рвется пламя, летят комья земли, кровь, чьи-то внутренности. Оглушенные эльфы падают на землю, у многих из ушей течет кровь, они кричат, заясимают руками раны, вываливающиеся кишки. Кто-то полыхает факелом, распространяя вокруг себя вонь паленой плоти, страшно ревет. Но крик обрывается, и остроухий воин падает пылающим поленом на землю — соотечественники в лесу расщедрились на стрелу милосердия.
Эльфы оглушены, ползают по земле сонными мухами. И я без жалости добиваю готовыми заклятиями, что отдает посох. Светлорожденных морозит, сжигает, разрывает на части струями воды и воздуха. Из теней под деревьями вырастают огромные черные пауки, рвут мохнатыми лапами ослабевших… Ну и тварь же я! Ненавижу себя в такие моменты. Но цель иногда оправдывает средства. Серый Орден должен жить.