Когда я добрался до мачты № 14, то выяснил, что «Скитальца» отогнали в другое место, освобождая эту мачту для русского сухогруза со скоропортящимся товаром, который необходимо выгрузить как можно скорее. При этом никто не знал, где стоит теперь «Скиталец».
Наконец, после того как я полчаса потерял без всякого толку, мне посоветовали отправиться к мачте № 38 – она находилась точнехонько на противоположной стороне аэропарка. Я помчался туда, пробегая под большими гондолами пассажирских и торговых кораблей, пригибаясь под качающимися канатами и огибая по широкой дуге стальные распорки мачт, пока в конце концов не оказался возле мачты № 38 и не увидел свой новый корабль.
«Скиталец» был довольно потасканным и нуждался в свежей покраске, но его отличали такие же стройные пропорции, что и лучшие пассажирские суда. У него была жесткая камера, вероятно, перестроенная вместо мягкой матерчатой старого типа. Корабль немного покачивался у мачты и, судя по тому, как натянулись его тросы, был тяжело нагружен. Четыре больших мотора старого образца были вынесены наружу и открыты всем стихиям. Я чувствовал себя человеком, которого с океанского лайнера вдруг пересадили на прогулочный пароходик. И поскольку происходил я из той эпохи, где воздушный корабль еще не был известен в качестве широко применяемого транспортного средства, то «Скиталец» представлял для меня почти исторический интерес. Разумеется, он был довольно ветхим. Кое-где серебряная краска облезла, и номер (806), порт приписки (Лондон) были не очень хорошо читаемы. Поскольку подобное было недопустимо, то два матроса с подъемника подправляли буквы черным креозотом. «Скиталец» был даже старше, чем мой первый корабль, «Лох Несс», и намного примитивнее, так что смахивал чуть ли не на пиратскую шхуну. Я сомневался в том, чтобы на борту имелись такие приборы, как компьютеры, температурные регуляторы или что-нибудь превосходящее по техническому уровню проволочный телефон, а максимальная скорость вряд ли превышала восемьдесят миль.
Я пережил мгновение страха, пока стоял внизу и наблюдал, как корабль лениво повернулся, покачиваясь на своих тросах, чтобы потом нехотя вернуться в прежнюю позицию. В длину корабль достигал примерно шестисот футов, и ни одним дюймом он не производил впечатления, будто способен держаться в воздухе. Я начал подниматься по мачте, надеясь, что кораблю не пришлось задержаться только лишь из-за моего опоздания.
Достигнув верхушки причальной мачты, я вышел на посадочную площадку. Узкая доска с веревочными перилами была переброшена на корабль. Когда я ступил на нее, она прогнулась. Никаких тебе закрытых сходней, никаких толстых пластиковых стен, чтобы пассажирам не приходилось смотреть на землю с высоты в сто футов. Во мне зародилось и начало крепнуть странное чувство удовлетворения. После первоначального шока мне постепенно начинала нравиться мысль о том, что я буду бороздить небесные дороги вместе с этим старым, покрытым шрамами бродягой. У «Скитальца» был свой собственный стиль. Инвентарь был прост. В нем было что-то от старых кораблей-пионеров, о которых мне часто и мечтательно рассказывал капитан Хардинг.