– Чушь какую-то про миллионы и про предложение. Этот крем рекламировали по телевидению. Никогда не надо верить телерекламе!
– Он предложил мне руку и сердце! – заорала Добиньи.
– Жанночка, – попросила Сильвия, – не кричи! Где ты будешь заказывать свадебное платье? Надеюсь, к свадьбе прыщи у меня пройдут! Очень симпатичные платья я видела тут неподалеку, напротив собора Трините!
– Но я ему отказала! Знаешь, какая у него фамилия – редкая и смешная. Стропило! – При этом Добиньи, как бы в подтверждение своих слов, звонко расхохоталась.
Сильвия задумчиво нахмурилась:
– При чем тут фамилия? Вдруг он вообще не миллионер, а жулик! Ты проверила его документы, его банковский счет? Ты правильно отказала, прежде чем идти за него замуж…
– Какое замужество! – прервала словесный поток сестра. – Я же его не люблю!
– Ах да, – спохватилась Сильвия, – про любовь я и забыла. Я так давно ни с кем не сплю по любви…
– И все-таки это поразительно, – воскликнула Добиньи, она же Жанна, – понимаешь, он не придуривался, он действительно хотел на мне жениться!
– Не строй иллюзий! – поставила ее на место Сильвия. – Он тебя увидал, ощутил половой призыв, и его понесло…
– Нет, нет! – заспорила Добиньи. – Я тебя уверяю, он ждет внизу, могу держать любое пари!
– Значит, у него продолжительный половой призыв! – спокойно заключила Сильвия.
К вечеру за женщинами заехали друзья Сильвии. Кузины, то есть двоюродные сестры, сошли вниз и сели в серебристый «БМВ». В этот момент в такси все трое, Никодим Петрович, Антон и таксист, жевали горячие парижские бутерброды: длинный узкий батон разрезается вдоль, внутрь кладется что попало, чаще всего сыр с ветчиной, и это сооружение подогревается. Антон купил три бутерброда на уличном лотке.
Увидев Добиньи, которая исчезает в незнакомой машине, Никодим Петрович от отчаянья едва не подавился.
– Езжайте за ними! – крикнул месье Стропило.
Но пока Антон перевел, пока таксист отложил бутерброд, «БМВ» с желанной женщиной исчез из виду.
– Она тебе точно говорила, что ей надо было заехать к двоюродной сестре? – спросил Никодим Петрович.
– Да, – ответил Антон. – Значит, сама живет в другом месте. Как зовут сестру или, по крайней мере, как она выглядит – мы не знаем!
– Все! – резюмировал Никодим Петрович. – Моя жизнь кончилась!
Назавтра Никодим Петрович, забыв про то, что ездил в Париж по делам, вылетел обратно в Москву.
А в Москве октябрь выдался тоже на редкость теплым, солнечным. Правда, ветер уже принялся за сезонную осеннюю работу – сбивал с деревьев многоцветные листья.
Дома жена спросила Никодима Петровича, как ему показался Париж?