Ни Оля, ни ее мама не проявили особого беспокойства по поводу его ухода. Обе привыкли к тому, что деда Ига часто выражает свою обиду на дочь подобным образом, и обе знали, что его обиды длятся недолго.
— Между прочим, здесь уже есть один такой, — вдруг послышался голос Шурика. — Он одну девчонку ножом…
Только тут Киру Игнатьевну возмутило, что ее сын находится в комнате.
— А ты как сюда попал? А ну-ка, марш! И не вмешиваться у меня в разговоры старших!
Мать и дочь остались одни. Поговорив с дочерью, Кира Игнатьевна пришла к такому же заключению, что и Красилин-старший: конечно, выделяться скромностью среди местного хулиганья Оле не надо, но и обращать на себя внимание милиции или взрослых соседей тоже не следует.
Совсем иначе шел разговор на эту же тему в семье Огурцовых. Глава семьи, Спартак Лукьянович, ходил взад-вперед в распахнутой полосатой пижаме, заложив руки за спину, выпятив живот, обтянутый белой майкой.
— Не оправдал ты, Михаил, не оправдал, не оправдал! — бубнил он одно и то же.
Напрасно Миша пытался объяснить отцу, что за народ собрался у них во дворе. Напрасно его мама, Таисия Павловна, толковала, что сын не от хорошей жизни стал хулиганить, что на это его толкает среда. Спартак Лукьянович любил говорить, но совершенно не умел слушать — ни своих подчиненных на работе, ни своих домашних. Он продолжал бубнить:
— Не оправдал ты, Михаил, не оправдал. Я тебя в каком плане воспитывал? В духе, чтобы ты был кто? Примером, так сказать, вперед, так сказать, смотрящим, а ты на поводу пошел у элементов. На поводу!
— Да пойми ты, истукан! — кричала Таисия Павловна. — Пойми, что мальчишка, может, свою жизнь спасает. Ведь разъяснил же он тебе, что его могут пришибить где-нибудь в темноте!
Спартак Лукьянович и ухом на это не повел. Он продолжал свое:
— На поводу пошел, Михаил, на поводу. Пошел на поводу и вот скатился. В трясину, так сказать. Так что не оправдал, не оправдал!..
Это продолжалось до тех пор, пока Спартаку Лукьяновичу не захотелось поспать перед ужином.
Оставшись с Мишей наедине, Таисия Павловна повторила ему, что фонари бить не следует, потому что это денег стоит, но и показывать ребятам, что ты пай-мальчик, тоже не нужно.
— Ведь в настоящий момент какая молодежь растет? — сказала она. — Я, конечно, не обо всех говорю, а все-таки… Если ты кого за горло не возьмешь, так он тебя самого ухватит.
А в семье Водовозовых никакого разговора и вовсе не было. Водовозов-старший пришел с работы, увидел синяк на скуле Демьяна и спросил жену:
— Дрался?
— А сам не видишь? — ответила Евгения Дмитриевна.