— За что привлекался? — еле выдавила Антонина Егоровна.
— За то, что дэвочку ножом колол, — по-прежнему дружелюбно и спокойно пояснил Григошвили.
У Антонины Егоровны было совершенно здоровое сердце. Никогда она не понимала людей, которые держат при себе валидол или нитроглицерин и при малейшем волнении кладут таблетку под язык. Но сейчас она подумала, что не мешало бы что-то такое принять, потому что у нее перехватило дыхание. Она приоткрывала рот, закрывала его, снова приоткрывала, но не могла выдавить ни слова. Когда же она вновь обрела дар речи, произошло следующее.
Никто из присутствующих не замечал, что Мария Даниловна уже несколько минут косится на дешевый канцелярский шкаф, стоявший слева от ее стола. Дело в том, что она перед собранием сама заперла этот шкаф, хотя и оставила ключ в замке. Теперь дверца его была приоткрыта и почему-то все время слегка колебалась, хотя сквозняка в комнате не было. В тот момент, когда Антонина Егоровна вновь собралась заговорить, Мария Даниловна вдруг вскочила, с грохотом отодвинула свой стул и, подойдя к шкафу, распахнула дверцу. Тем, кто сидел напротив шкафа, представилась такая картина: лишь на двух самых верхних полках его лежали и стояли папки с делами. Две самые нижние полки были вынуты, и в освободившемся пространстве сидела Матильда.
— Хороша-а-а! — протянула Мария Даниловна. — Ты что здесь делаешь?
— Ну… сижу… — буркнула Матильда, выбираясь из шкафа. Лицо ее было красное и блестело от пота.
— Ты зачем сюда забралась? — загремела уже в полный голос Мария Даниловна. — Зачем?
— Ну, интересно было послушать…
Мария Даниловна обратилась к собравшимся:
— Вот видите, граждане, что с моей сделали? И на нее повлияли! И из моей скоро законченная хулиганка получится.
Не дожидаясь, когда мать даст ей при всех хорошего шлепка, Матильда направилась к двери и на ходу проворчала довольно громко:
— А я виновата, что у меня безотцовщина?
Мария Даниловна уставилась ей вслед.
— Слыхали? Грамотная стала! Это после вашей лекции, Фаина Дормидонтовна. — Она вернулась к столу и села. — Продолжим, товарищи, а то мы скоро задохнемся тут.
Дальнейший ход собрания я изложу вкратце. Антонина Егоровна потребовала, чтобы Водовозова и Григошвили сказали, откуда у них такие ужасные сведения про Лешу. Тут выяснилось, что эти сведения имеются у всех, за исключением Марии Даниловны и участкового, но, откуда они получены, никто уже не мог точно припомнить, потому что о «преступлении» Тараскина им рассказывали и собственные дети, и взрослые соседи. Антонина Егоровна разволновалась еще сильней и пообещала в понедельник же получить справку о том, что Леша все эти годы проучился в одной и той же школе. Огурцов заметил, что некоторые ловкие люди могут какие угодно справки раздобыть. Тут вмешался участковый. Он сказал, что никакой справки не нужно, что Леша по своему возрасту не мог быть помещен в колонию, а из спецПТУ после покушения на жизнь человека так быстро не выпускают.