Разбуди я сейчас гномов и спроси их совета, они бы молча взялись за топоры, хотя, по совести говоря, не очень уж и жаловали юного графа. Уважали, верили, принимали как командира, но не более. Но и они были бы против бесчестного изгнания полноправного члена нашего отряда. Такое пятно уже ничем не сотрешь ни с наших клинков, ни с нашей совести…
— Прости меня, ааргх…
Я отвернулся. Мне не о чем было говорить с остроухим, нечего обсуждать и не за что прощать. Я сделаю все, лишь бы доставить всех эльфят в Воронью пустошь, но Эландер отныне добровольно лишил себя права называться моим другом. Все, свободен, проехали…
Я закрыл глаза, сделав вид, что сплю, а потом и вправду незаметно уснул. И сны мне снились добрые и безмятежные. Как будто бы я все еще маленький ааргх и мама впервые ведет меня в замок на ярмарку. А в замке герцога служит папа, он огромный и невероятно сильный. И глаза у него такие строгие-строгие, но он все равно никогда не повышает на меня голос. Папа с мамой о чем-то говорят, смеются, обещают купить мне первый меч, а вместо этого вдруг покупают ручную белку! Она смешная, бегает по мне, щекотит лапками, пытается что-то сказать… Стоп! Вот на этом моменте я проснулся, не сразу осознав, что на моей груди сидит растрепанная Эйвин и возмущенно колотит меня маленькими кулачонками:
— Вставай! Вставай, говорю, мамонт вымерший! У меня были видения…
— Ч… ч-во было?! — не сразу сообразил я.
— Видения! Слушай сюда, громила. — Она поудобнее устроилась, используя сгиб моей руки как кресло, и, выровняв дыхание, начала: — Тот, кто не был сожжен и не умер в воде, идет за нами вновь. Он сумел договориться с тварями пустыни, и скоро песок будет пожирать наши следы. Ядом станут колодцы, небо прольется пернатыми стрелами. Бой будет к ночи и… и… Короче, все. Вроде примерно вот так и наглючило.
— Часто у тебя такое? — заботливо поинтересовался я.
Может, ребенка к хорошему врачу вести надо, а не в Воронью пустошь, но девочка уверенно покачала головой:
— Не, не очень. Только если кровь будет, это чую, это ко мне приходит. А так?.. Ну, типа, в смысле, кто первым продрыхнется — левый гном или тот, у кого борода обгорелая, предсказать не могу, хоть тресни…
— Уносимся, подруга, — понятливо кивнул я и, дотянувшись ногой, вежливо пнул в ляжку своего аристократического господина.
Эшли пискнул, словно не вовремя разбуженный котенок, но бодро продрал глазки и кротко уставился на меня.
— Общий сбор, уходим, у нее были видения!
— Лучше бы у нее были бутерброды, фрукты, ветчина, вино, сыр и пара пирожных в заднем кармашке, — с сонной ворчливостью вздохнул он, улыбнулся маленькой эльфийке и возвысил голос: — Вставайте, дети мои! Завтрак будет позднее, перекусим на ходу, умоемся ближе к вечеру, опасности никакой, поэтому бежим отсюда быстрее быстрого!