Котиков теребил пачку, стараясь достать новую сигарету.
Его руки нервно подрагивали.
— О блатных разговор особый! Они давно свое государство в государстве создали. В нынешнем бардаке оно еще крепче станет, посмотришь!
— Вам виднее!
Вепрь понял, что эта тема мало интересует собеседника.
— Ладно, закругляемся! — устало сказал он. — Хотел тебе первому об амнистии сообщить.
— Спасибо! — поблагодарил Новиков.
— Завтра на утренней поверке всей зоне объявим. — Широкое лицо подполковника Котикова приняло выражение невозмутимого безразличия. — Ты никому не говори, а то ночью отмечать начнете. Знаю я вас!
Вепрь снова был суровый хозяин зоны, не доверяющий никому.
Лагерные масти и без Новикова пронюхали о событии.
Свои люди были среди контролеров, солдат-срочников, которым зеки сбывали свои поделки.
Вернувшись в барак, Новиков увидел приготовления к пиршеству. Струна как чувствовал — три дня тому назад он отобрал хлеб у хлюпиков из числа вечно виноватых, замочил его в целлофановом мешке. Начинался сложный таинственный процесс приготовления самогона.
Струна, как заправский метрдотель дорогого ресторана, руководил сервировкой:
— Падла! Что ты сушеный лук насыпал! Нормального в блеваловке найти не мог?.. Запивон приготовьте! Подсаживайся, Витюха!
По голосу было заметно — Струна первую пробу приготовляемого питья снял. Его язык, по образному выражению зеков, цеплялся за зубы.
— Ой, пардон! — Вор картинно всплеснул руками. — Сидеть — это теперь наша забота. Вы же, товарищ гражданин, на волю отваливаете.
— Завидуешь? — Новиков присел рядом.
— Телок снимешь, в кабак закатишься… — нараспев протянул Струна. Завидую, конечно… Я сижу за решеткой, слезы взор мой туманят… — Он был вроде музыкальной шкатулки: тронь — отзовется куплетами душещипательных воровских романсов. — Перед людьми я виновен. Перед богом я чист… Завидую, Витюха, ох как завидую… Передо мною икона и запретная зона, а на вышке маячит очумелый чекист… Давай, кореш, выпьем!
Словно вышколенный официант, незаметно возник шнырь и подал две кружки с первачом.
— Погнали! — произнес Струна традиционный тост и одним махом осушил свою емкость. — Поставьте на стрему кого-нибудь! — приказал вор. — Налетит Вепрь, всю гулянку испортит. Ты чего не пьешь? Отличная самогонка!
Слегка окосевший Струна участливо пододвинул кусок хлеба с розовым ломтиком сала.
— Пей, командир, оттрубил ты свое…
— Я выпью. Струна! — сказал Новиков. Его снова забила нервная дрожь. Поверить не могу… Сидел ни за что! — Неприятно пахнущая жидкость перелилась из кружки в горло. — Налей еще… Сколько лет в лагерях!