Он обычно приходил не вовремя. Мама купила мне костюм, состоящий из брюк и пиджака, по виду очень важный.
– Смотри, – говорит, – какой красивый. Цвета кофе с молоком.
Я спрашиваю:
– А сахар положили?
Она говорит:
– Не умничай. Лучше иди сюда, померяй.
Я стал примериваться к костюму, он был не тесный и не обвислый, но появилась такая неловкая трудность, будто я теперь должен изображать из себя джентльмена, допустим, по имени Арнольд Эдуардович. А тут ещё припёрся Витя, поглядел на мой наряд голодным, как у дворняги, взглядом, и мне стало совсем стрёмно. Я промолчал, чтобы не обижать маму, она и без моих слов почувствовала. Свой кофе с молоком я потом увижу только один раз, и это будет настолько страшно, что лучше бы не видел совсем.
После того как я нашёл увеличительное стекло, мы с Витей приняли решение вдвоём расследовать самое таинственное преступление века, но пока не знали, какое именно.
В конце июля родители отправили Витю на отдых куда-то в сельскую местность, а я потерял драгоценное увеличительное стекло. Это была очень болезненная утрата, с которой я никак не хотел смириться. Просто не мог осилить умом несправедливость перехода от наполненности к пустоте: ну как же так? Она ещё вчера ластилась к ладони, припухлая стеклянная лепёшечка, а сейчас рука пуста…
Впоследствии, когда список утрат разной степени тяжести вырастет до неприличных размеров и счётчик начнёт зашкаливать, у меня появится подозрение: а вдруг эта подлая необратимость, обставленная точками невозврата, как флажками или капканами, и есть главное свойство времени? Возможно даже, главная улика, намекающая на то, что время и вправду существует, а не выдумано ради умственных удовольствий каким-нибудь древним греком.
Как бы то ни было, Плюшкин с потерей не смирился и стал искать своё долбаное стёклышко. Не то чтобы он его специально безостановочно искал в уличном мусоре, на газонах и асфальте. Но теперь, находясь где угодно, он сканировал местность с настырностью влюблённого маньяка, одаривая особым вниманием горизонтальные и подножные поверхности.
Если пространство прячет в себе потерянную вещь, оно, скорей всего, рано или поздно выдаст беглянку, польщённое и покорённое твоим маньяческим неравнодушием. Причём, скорей всего, для начала пространство захочет с тобой поиграть, попутно проверяя твою разборчивость: а вдруг тебя прельстят блестящие приманки?.. Плюшкин раза два жёстко отфутболивал кругловатые осколки бутылок из-под молока и один раз тихо погоревал над прозрачной пластмассовой пуговицей, пришитой к маминому одеялу. Поразительней всего, что меньше чем через месяц на трамвайной остановке, где-то в другом конце города, он своё копеечное сокровище всё-таки найдёт – и это будет точно оно, по крайней мере с точно таким же радужным сколом на ребре, – и даже ни грамма не удивится! А потом, уже будучи взрослым, сохранив способность влюблённого вглядывания в шифрованное, скрытное пространство, он подумает, что эта гипнотическая игра в гляделки – в сущности, лучшее противоядие для человека, отравленного пресловутой необратимостью. Несколько раз ему удавалось возвращать и оживлять то, что казалось безнадёжно утерянным. Другое дело – что милые возвращенцы и возвращенки часто выглядели почти неузнаваемо, были уже не милыми; более того, иногда они сами не желали узнавать того, кто их вернул.