Сын Пастернака, награжденный при рождении своим званием еще более бессмысленно – бессмысленно для других, просто людей, не сыновей, никаких высоких целей для достижения упорным трудом нам не предлагающий (как и графы и князья своими), – за вымиранием основных фигурантов решил поставить приличную женщину на хлебный пост литературной вдовы (В. Топоров). Жене хлеба было не надо, после смерти Бориса и Зинаида Николаевна осталась ничем не лучше ее, – но вот при жизни все почти что и наладилось. Только оставался страшный и четкий вопрос: как и почему это въехало в мою жизнь? Бывают авторы одной книги, бывают женщины одной фразы. Женину стоит прочитать внимательно…
При жизни было проще: эту конструкцию – отвергнутой и не изгнанной жены – надо было с большим трудом выстраивать, и процесс наполнял собой всю жизнь. Под конец, и даже когда сын почти обеспечил ее официальным статусом, стало ясно, что все это ничего не стоило. Но что в конце жизни имеет ценность?
Женя выстраивала жизнь второй, теневой жены, придавала большое значение каждому ее признаку. Она, которой просто роль просто жены казалась мелковатой. Она была жена, да, но разве только это? Она была еще и художница, и равноправная, и за всем следила так строго! Как и почему это въехало в ее жизнь?
«О, мои жертвы – первая жена и сын – и не подозревали, каких мук мне стоило порвать с ними». Муки – да, были, но не стоили того, чтобы наполнять ими жизнь. Есть муки, которые не отдашь ни за что, есть – напрасные. Он сделал надрыв со своей стороны, они со своей надрывать не стали, а прицепились к нему как можно крепче, тем более что в другую сторону не тянули – не царскими делами Зинаида Николаевна не занималась.
Зина была однажды любима, поэтому, как движение отношений, ее можно было разлюбить. Отношения к Жене были изначально никакими, хроника холостяцкого быта, поэтому, когда разрыва с ней не получилось и она постепенно прилепилась вновь, разлюбливать было нечего, оставалось только рассуждать: что такое «бросать», зачем бросать, кто установил правила разрывов и т.д.? Ведь только на первый взгляд кажется, что разрыв – это легче всего.
Разорвав многое, остаешься с малым. Никому больше не создать Большого Взрыва, на наших маленьких планетах лучше культивировать наши маленькие сады.
«Не бойтесь за Женю. Я не расхожусь с ней: в моем языке нет слова „навсегда“. На то ли на свете человек, чтобы к роковым вещам, как смерть, болезнь и прочее, прибавлять фатальности своего изделья?»
БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 511.