Бунин И. Жизнь Арсеньева.
Бунин жил в Орловской губернии – сейчас это Липецкая область, граничащая с Тульской. Свою худобу, нищенство, талант, амбиции, гиперсексуальность он очень поэтично описал… Кому он мог это предложить? Графине Софье Андреевне? Молодым графиням? Такими, как он, могли быть половина молодых мелкопоместных дворян и в Тульской губернии. Он лишь оставил эту мимолетную, поэтическую, промелькнувшую как кавалькада, запись о чужой охоте – и пошел охотиться один за добычей, которая только ему причиталась.
Пусть тот был лев (это проще всего представить), но и он – волк, или пусть тот был матерым волчищем, а уж этот – тоже претендующим на свое молодым длинноногим шакалом. Действительно, по иронии судьбы, вернее, по ее игре (Нобелевская премия – это кидание костей), Толстой от премии отказался, а Бунин – взял. «Горячо покраснел, но взял» (это Бунин про первый аванс в редакции). А вот Розанов – женился.
Розанов, несомненно, более велик, чем Бунин. Вернее, Розанов – великий человек, а Бунин – нет. Писатель Розанов только потому, что записывал свои великие мысли, но дело его не писательское, а богоискательное.
Розанов собрался посетить Толстого первый раз в 1898 году. Толстому было ровно 70 лет. Вопрос, который Розанов намеревался обсудить с Толстым, формулировался так: «вопросы брака и пола».
Эта книга – о Пастернаке, и изо всей его биографии в ней есть только жены, любовницы и браки; в какой-то самой минимальной степени – и вопросы «пола». Жены – вопрос личный, о женах и Розанов бы не рискнул с Толстым говорить (одну свою ругать, другую нахваливать, одобрять Толстого за приличный брак?), любовницы у Пастернака были потому, что до брака дело не дошло, а не потому, что жены было мало (здесь Толстой его бы не понял: такие тяжеловесные любовницы – эрзац-жены ему были совершенно без надобности, а вот куда глаза девать и какому богу молиться, когда девки хоровод ведут, – вот в чем вопрос).
Вопросы пола Пастернака вообще не волновали. Его темперамент был скорее центростремительным, а не центробежным. Никаких равномерно мучительных ВОПРОСОВ ПОЛА, пожалуй, они волнуют специфических людей, которые посвятили этому всю жизнь и ни о чем другом, кроме вопросов пола, думать не могут. Некоторые гении вроде Розанова могут и о другом, но о поле думают непрестанно.
Если разговаривать со Львом Толстым, то «о вопросах брака и пола». Хорошо, что за Розанова были ходатаи – роль записного эротомана, в сытом, полном, семейном проявлении эротизма наверняка Толстому наскучила, но множество людей писало ему письма ОБ ЭТОМ, будучи уверенными, что, как Толстой выражался, «он пойметь». Вот и г-н Розанов едет из Ельца с незаконной женой – все об этом.