Последние стансы к августу
Табидзе: «Ивинская пыталась проникнуть к умирающему Пастернаку, для чего написала мне письмо, на которое я не ответила, для того, чтобы получить нужные ей завещательные распоряжения».
ЕМЕЛЬЯНОВА И.И. Легенды Потаповского переулка. Стр. 177.
«"Ирка, как же мы теперь будем жить?" – вырвалось у нее как-то однажды. Имелось в виду – жить, когда Б.Л. не станет».
Там же. Стр. 175.
Его не стало.
У нее были все шансы если не быть законной вдовой – все-таки однозначно на эту роль Пастернак себе жену уже подобрал, то стать законной наследницей – такие вакансии есть всегда. Дети Пастернака были совершеннолетними, никто не инвалид, не пенсионер, им, будь их лишающее завещание написано, наследства не полагалось. Даже если бы Пастернак забыл о слове, данном Зинаиде Николаевне, и ВСЕ завещал бы Ивинской (на правах ЛАРЫ – это
его право), все равно наследство (за исключением литературных произведений) разделилось бы так: половина всего просто принадлежит Зинаиде Николаевне как нажитое в совместном браке. Оставшаяся половина – собственно наследство – при любом раскладе в определенных пропорциях разделилась бы между Зинаидой Николаевной, Ольгой и скорее всего Евгенией Владимировной – ей нетрудно было бы доказать, что она находилась на иждивении Пастернака.
Вот представления Ирочки Емельяновой о Пастернаке: «И эта обстановка скандала даже на похоронах нравилась мне, как понравилась бы она, может быть, и самому Б.Л. И будучи мертвым – он не давал им покоя. То-то они понервничают» (Там же. Стр. 197).
«Видимо, ее note 39съежившаяся фигура, приткнувшаяся на завалинке около крыльца, многим надрывала сердце, но высказать этого никто не смел. Один К.Г. Паустовский подошел к ней, поцеловал руку – как вдове – и сел рядом».
Там же. Стр. 196.
В доме вдовы – настоящей – подходить к любовнице – это действительно надо посметь через что-то переступить особое… Впрочем, среди приходящих и свободно входящих в дом, в «большую дачу», было немало тех, кто посещал избушку у Кузьмича, выпивал-закусывал и не отводил со стыдом взора от веселой хозяйки и ее влюбленного, довольного ею и всей их жизнью любовника.
«Но вот доступ к гробу закрыт на двадцать минут для всех, кроме самых близких. Ивинская осталась в саду. Потом она взбирается на скамейку и смотрит в окно. Газетчики в восторге. Сразу защелкал десяток камер».
ГЛАДКОВ А.К. Встречи с Пастернаком. Стр. 243.
Это будто бы бесшабашное, отчаянное, барачное: «Ирка, как мы будем жить?!» Она была непотопляема, Ивин-ская, – но из тех непотопляемых, которые уже на дне, и отвага их стоит столько, сколько они имеют за собой что терять, скольким рискуют. Мужества нужно гораздо больше для того, чтобы вернуть себе свое достоинство – а оно даже легче, подчиняясь нравственной гравитации мироздания, которое стремится к добру, возвращается к тем, кто на дно был опущен насильно. У Ивинской были все шансы на то, чтобы не остаться в истории литературы девахой.