– Водой или сиропом? – спросил Роман.
– Сам дурак, – серьезно продолжала Юлька. – Бабушка у меня из немцев…
– Фи! – не поддавался Роман. – Тоже мне кровь…
– Мой отец – метис…
– Вот это уже мне нравится! – обрадовался Роман. – Метис – это звучит гордо.
– Не в том смысле, – сказала Юлька. – Он наполовину украинец, наполовину поляк. Понял?
– Тогда он мулат, – засокрушался Роман. – Это уже не так гордо. Не быть тебе гениальной. – И заинтересованно спросил: – А негров в вашем роду не было?
– Монголы были, – приняла наконец игру Юлька. – Те, что из ига…
– Слава богу, – обрадовался Роман. – Хоть что-то… Можно, я буду звать тебя просто: Монголка?
Потом удивлялись, почему он кричал в классе: «Монголка!»
– Что в ней монгольского? – спрашивали ребята.
– Душа, – отвечал загадочно Роман. – Она ведь из ига. Сама сказала.
Судьба подарила им несколько абсолютно безоблачных месяцев. Это навсегда останется тайной, как их дотошные родители именно в этом случае долгое время были слепы и глухи и остались не в курсе. Дело в том, что Людмила Сергеевна ждала ребенка («Спохватилась после сорока! Но надо! Надо!»), а Вера возилась с Костей, у которого обострились все хворобы, и его попеременно перекладывали из больницы в больницу. («Знала, есть какая-то Юля. Фамилия мне ничего не сказала, а Ромасик никогда поздно не задерживался. Ведь на это смотришь в первую очередь».)
Они назначали свидания в детском отделе универсама, у бассейна, где вместе с зелеными шарами мячей плавали зеленые крокодилы, киты, черепахи. Они садились на кафельные берега бассейна и пропадали. Люди становились природой, и совершенно не имело значения их человеческое количество. А может, чем больше – было даже лучше. Роман и Юлька только меняли место на своем «берегу» в зависимости от того, что в универсаме выбрасывали и как выстраивалась очередь. Они сидели с авоськами для хлеба, молока, как с неводами; люди же шуршали, бушевали, как деревья, как море, как ветер. А вот крокодилы были живые и настоящие, и звали их Сеня и Веня.
– …А когда ты на меня обратил внимание?
– Когда мы молились фонарному столбу. Все на коленях в шутку, а ты по-настоящему…
– Вот дурачок… Я тоже в шутку.
– Я понимаю. Но вид у тебя был как по-настоящему… И пятки у тебя, такие маленькие-маленькие, торчали вверх.
– Пятки? – Юлька смущенно закрывает глаза ладонью. – Как тебе не стыдно… Они, наверное, были грязные… Мы же по пыли шастали.
– Были, – отвечает Роман. – Мне даже хотелось послюнявить палец и потереть их.
– Ну а потом?
– А потом ты с умным видом болтала глупости о своих кровях. Как я понимаю, намекала мне на скрытую в тебе гениальность. Я тогда представил, как это все в тебе происходит. Бежит в тебе алая-алая – это русская кровь, а в ней фонтанчиками бьют синяя немецкая, светло-зеленая польская, оранжевая монгольская…