Очень хорошее слово – форсайтизм.
* * *
Стало уже холодно, и шли дожди, а Роман и Юлька уехали за город. Им негде было побыть одним, и они бродили в лесу.
– …Ты что мне наговорил на пластинке?
– Как просила. Таблицу умножения.
– Ты мне будешь писать?
– Каждый день…
– Каждый день не надо… Хотя бы один… А что, твоей бабушке совсем-совсем плохо?
– Предынсультное состояние… Это как предынфарктное.
– А что хуже?
– А я знаю? Оба лучше.
– Ромка! Давай умрем вместе!
– Согласен! Через сто лет.
– А я согласна и через пятьдесят.
– Мало, старушка, мало… У меня очень много несделанного.
– Я тебе помогу. Тем более что у меня сделано все. Я просто не знаю, что мне целыми днями теперь делать… А! Знаю! Буду слушать твою пластинку.
– Юлька! Ты все-таки потихонечку учись…
– Зачем, Роман, зачем? Я не вижу в этом никакого смысла.
– Ради меня…
– Я ради тебя живу, а ты говоришь – учись…
– Юлька!
– Рома! Не уезжай! Бабушкам все равно полагается умирать…
– Юлька!
– Ромка! Они все против нас! Все!
– Да нет же… Это стечение обстоятельств.
Алена ворвалась в класс как сумасшедшая и швырнула в Юльку портфель.
– Это от тебя его, как от чумы, выслали. Это все ты!
Юлька смотрела, как выкатываются из Алениной сумки-портфеля ручка, карандаши, банка сгущенки и батон в полиэтиленовом пакете. Потом Алена наконец увидела всех. Она оседлала первую парту и произнесла речь.
– Эта штучка, – тычок в Юлькину сторону, – не дает человеку учиться. Отсюда, – тычок в сторону класса, – его спасли. Так она и там ему не давала покоя. Это, по-твоему, любовь? – Юлька ошалело смотрела на нее. – Любовь – это когда берегут. Но с такой убережешь! – И тут Алена зарыдала, просто, по-бабьи.
И к ней все кинулись. А к Юльке не кинулся никто, никто не остановил ее, когда она пошла к двери.
И тогда выступил Сашка. Он говорил, как убивал.
– Ты противна всем этими своими слезами. Посмотри на себя. Чего добилась? Просто она взяла и ушла. Потому что рядом с тобой ей делать нечего. Она не завопит дурным голосом тебе в ответ. Она не такая. Она из тех, кто уходит. Ты из тех, кто орет. Улавливаешь разницу?
Таня потом скажет: у меня появилась одна возможность убедиться, что в этом возрасте симпатии отдаются не самым умным и не самым сильным, а тем, кто в данный момент эмоционально убедительней. Какая-то повальная тяга к обнаженному чувству, даже если под ним спектакль, розыгрыш. Идет быстрый клев на искренность. Любую. Любого качества. Любой густоты и наполненности. Поэтому-то класс так мгновенно перекинулся на сторону Саши.
– …А что там было на самом деле, братцы?