Нет, все-таки до чего же повезло Темке с именем! Постарались его родители в свое время, пошевелили мозгами, не то что некоторые… В прошлый раз вот тоже… Толстый, конечно, стал Портосом, я – д'Артаньяном почти без вопросов: во-первых, у меня в имени тоже есть апостроф, как у него, во-вторых, был и у меня когда-то слуга, которого звали Планше… Впрочем, о нем чуть позже. А вот Артему зато досталась роль Артоса – жуткая гремучая смесь из Атоса и Арамиса. Настолько противоречивый получился образ, что, когда наша кампания повстречалась на лугу с рыжей Хельгой, благородный Артос чуть не разорвался напополам, не зная, что ему делать: отпускать ли девушке комплименты или обойти стороной, даже не взглянув в ее сторону. В итоге он гордо прошествовал мимо Хельги, старательно отворачивая от нее голову, но при этом не прекращая осыпать ее комплиментами, отчего казалось, что все его восхваления предназначены Толстому. Я даже шпагу в руках не удержал со смеху, когда Артос назвал его «златокудрой богиней». А Толстому хоть бы что, шел себе и шел, только покрутил пальцем у виска, как бы завивая невидимый локон, и пошлепал себя ладошкой по гладко выбритой макушке…Это родители Толстого в начале каждое лета заставляют своего отпрыска стричься наголо: мать – поскольку считает, что так гигиеничнее, а отец… по-моему, просто от зависти.
– А меня? – спросил Грегори.
Да, забыл сказать, Грегори в тот раз с нами не было. Просто мистера Панча на один день отпустили со Станции, так что… сами понимаете. Зато Грег очень нам помог с подвесками…
Все, больше не буду отвлекаться.
– А меня? – спросил Грегори.
– Тебя мы наречем доблестным сэром Галахадом. Потянет?
– Вполне!
– Так, а ты, н'Лонги, будешь у нас…
– Я буду странствующим рыцарем Ланселотом, – заявил я.
А что? Пусть не думает, что только он один слышал о средневековых рыцарях. Уши у меня, между прочим, уж никак не меньше Темкиных.
Сэр Артур посмотрел на меня подозрительно, однако проворчал только «Ладно» и повернулся к Толстому.
– А я? – спросил тот, окончательно выбираясь из-под пледа. – Кем я буду?
– Ты не будешь, – сказал я, – ты уже есть. Сэр Ричард Львиное Пузо! – и в шутку склонил голову в поклоне.
Разгорелся небольшой спор о том, как нам все-таки назвать Толстого. Предложений было множество, но ни одно из них Толстому почему-то не понравилось. Пару раз он уже начинал затягивать свое любимое «Ну и пожа-а-алуйста!..», за что был нещадно бит по носу «именем королевы», то есть той же самой дамой бубен. В конце концов тайным голосованием с перевесом в три шишки против одной раковины, к тому же, зазубренной по краям, было принято решение: Толстого в сэры не производить и вообще никак не нарекать, пусть остается Толстым.