— Того, этого… — сын гор, смущаясь, незаметно для себя произносил любимую поговорку погибшего друга, — мои соболезнования, лейтенант.
От гнома попахивало вином.
— С дворецким, значит, помянули герцога. Дед совсем расклеился, плачет…
— Скорблю вместе с вами, дорогой барон, — на моих коленях образовался Артфаал. — Прошу прощения, не мог явиться раньше. Варрнавуш рвет и мечет! Мрак в ужасе.
— По дороге расскажете, — мысленно остановил я демона.
Мы вышли из дома, и я бросил прощальный взгляд на жилище отважного, честного человека, который мог бы стать моим другом. Улицу уже привели в порядок, тела погибших увезли. По дороге прохаживался наряд стражи.
— Колодец за углом, вон за теми домами, — сообщил мастер Триммлер, сверившись с картой.
— Морок? — деловито спросил Дживайн.
— Не стоит…
Я был зол и совершенно не желал бегать между особняками, скрываясь от кучки горе-вояк, которые во время бунта боялись даже носы на улицу высунуть. Поэтому сотворил заклятие Воздушного удара и отправил его в стражей порядка. Этого хватило, чтобы швырнуть их об ограду ближайшего дома. Трое, потеряв сознание, сползли на землю, четвертый с воплями «Демоны! Демоны!» со всех ног припустил прочь.
— Пошли.
Мы беспрепятственно пересекли улицу. Ее обитатели, из тех, что уцелели после нашествия мародеров, носа наружу не высовывали. Стража тоже не проявляла особой активности. То ли большая часть охранников дислоцировалась на Площади Семи королей, то ли блюстители порядка вообще на этот самый порядок наплевали, предпочитая сберечь собственную шкуру. Дживайн спешно пробормотал заклятие, отталкивающее грязь, и мы спустились вниз. Мастер Триммлер бодро шагал впереди, указывая путь в свете сотворенного Грациусом огненного шара. Я замыкал шествие, беседуя с лордом Феррли, который сидел на моем плече.
— Темнейший князь в ярости. Не каждый день хозяин мрака терпит неудачу.
— Что вообще значило его появление, вы можете мне объяснить?
— В смутные времена демоны приходят к людям, чтобы одержать верх над богами. Это аксиома, барон.
— Почему именно в смутные времена?
— Ну, как же! Смута ведь в первую очередь воцаряется в сердцах и умах. Приятно верить в Луга и благодарить его за милость, когда все вокруг гладко и благополучно. Легко жить по законам милосердия, если в кошельке звенят монеты, а семья твоя процветает. И как греет душу осознание собственного благочестия, когда твой годовой доход позволяет без ущерба жертвовать на нужды храма, к примеру. Но вот когда приходит беда, люди изменяются. Теперь они вынуждены заботиться только о себе и своих близких. Им уже не до благотворительности. И возносить хвалу Лугу больше не хочется. За что? Ведь божество отвернулось от них. Так и случилось с Галатоном. Странная болезнь императора, разгорающаяся война в колониях, будоражащие слухи о готовящемся нападении со стороны эльфов, подстрекательство к бунтам. Это уже вызывает тревогу, не правда ли? Ну, а возрождение храмовой стражи, аресты и казни стали апофеозом смуты. Как думаете, барон, сколько людей отвернулось от Луга, считая, что Луг отвернулся от них? А ведь боги черпают жизнь и силу в человеческой вере. Когда же люди перестают возносить им молитвы, боги уходят. Наказанием безбожникам становятся все новые беды и несчастья.