Лютый поднял на меня остекленевшие глаза, немного постоял, пошатываясь, потом упал как подкошенный. Я едва успел подхватить его обмякшее тело. «Только не брат, Луг, только не брат!» — билась в голове истошная мысль. Вслед за ней пришла вторая, невесть откуда взявшаяся, неясная, не оформившаяся, но страшная: «Оно начинается».
«Тай, мой Тай… сколько лет ты был рядом, верный, любящий, надежный. Как добр был твой взгляд, как нежна улыбка… С тобой я познала любовь, с тобой стала женщиной. Только твои ласки могли разбудить во мне томный огонь желания. Только ты умел утешить в минуту горя, поддержать, развеять тяжкие сомнения. Ты умел подобрать слова, единственно правильные, верные или молчать так, что твое безмолвие говорило красноречивее любых слов. А как ты пел, Тай! Твои баллады омывали сердце теплой волной, очищали душу, рождали в ней счастье, спокойное счастье женщины, знающей, что она любима. Потому что все твои песни были только для меня одной. Ты был рядом. Всегда. И терпел мою холодность, и смирялся с положением тайного любовника, и ждал редких часов, когда мы могли остаться наедине. Но ни разу, Тай — ни разу! — я не сказала тебе, как ты мне дорог. Не призналась, что люблю. А теперь поздно. Я говорю, но ты не слышишь. Я плачу, но ты не видишь. Я глажу тебя, целую, но ты не чувствуешь этого, Тай. Тело твое — молодой тополек, душа твоя ушла в благословенные леса Брижитты. Как горько. Больно. Чувство вины, тяжелой, непереносимо давящей, душит меня, не дает вздохнуть. Прости свою Лиа, Тай. Прости, любимый. Я не могу повернуть время вспять, не могу воскресить тебя. Я отдала бы за тебя свою жизнь, но и это мне неподвластно. Ничего уже не изменить. Только одно я могу сделать. Отомстить. Клянусь тебе, мой Тай, что убийца не останется безнаказанной. Твои мученья вернутся многократно, за твою кровь я пролью кровь многих. Прощай, любимый, прости…»
— Светозарная…
Осторожное, но настойчивое прикосновение к плечу прервало мысленную беседу Кай'Велианир с возлюбленным. С трудом вернувшись в реальность, Лиа обернулась и увидела перед собой бледное лицо Иль'Эллиуса. Владыка Дома Сапфирового неба почтительно поклонился и проговорил:
— Пожалуйте в паланкин, Светозарная.
Четверо охранников держали небольшие носилки, на которых возвышался бархатный шатер — традиционный экипаж знатных эльфиек. По лесным тропам гораздо удобнее было путешествовать в паланкине, чем верхом на лошади.
— Пожалуйте, — снова повторил глава охранной службы, — вы можете заболеть, Светозарная.
Только сейчас Лиа почувствовала холод, пронизывающий все ее тело. Почему-то онемели ноги. Опустив взгляд, владычица увидела, что стоит на снегу босиком, в одной кружевной рубахе, поверх которой накинут легкий горностаевый мех. Она вздрогнула, приходя в себя. Иль'Эллиус подал руку и проводил Лиа в паланкин. Лицо его хранило при этом полную невозмутимость, и только бледность выдавала снедавшее преданного воина волнение. Воины двинулись вперед, внесли Светозарную во дворец. Бархатные шторы надежно защищали ее от чужих глаз — впрочем, это было лишней предосторожностью. Стараниями Иль'Эллиуса дворец словно опустел. Перепуганные обитатели предпочитали прятаться в своих комнатах, предоставив начальнику стражи самому приводить в чувство обезумевшую госпожу.