— Все допускают ошибки, — хмыкнул шут.
— Все? Эти люди ни разу не ошиблись! О них не знал никто! Никто, сеньор! А я думаю, что заговор планировался очень давно. Хоть что-то… хоть какой-то слух должен был дойти до ушей контрразведки, не говоря уже о всезнайках из Церкви!
— Не дошел. Кто рисовал мантикору в кабинете графа, Мигель?
— Не знаю. Мы так и не смогли найти этого человека. — Голос мертвого оставался бесстрастен.
— Если так, то я бы предположил, что художествами занимался либо посторонний, либо глупец, — думая вслух, произнес Фернан.
— Я бы сказала, молодой глупец, — в тон мужу произнесла Рийна. — М-м-м… — Она на мгновение нахмурилась, формулируя свою мысль. — Предположим, что кто-то из молодых и горячих принимает участие в заговоре. Но, естественно, говорить о готовящемся перевороте запрещено. А ему очень хочется. Ты должен понимать, что могло произойти дальше, если этот человек оказался очень нетерпелив. Не выдержал, решил хоть так рассказать всем. Мол, скоро будет вам от нас! Глупец и юный щенок вполне способен на такое сумасбродство. Предположу, что сеньора де Туриссано прирезали свои же собратья по заговору.
— Чего гадать? Что ты знаешь об Ордене?
И мертвец стал рассказывать. Он говорил долго. Очень долго. Его голос, сухой и бесстрастный, гремел в ушах ламии ужасающей пыткой. А то, что она узнала за следующие полчаса, заставило ее покрыться мелкими мурашками и в гневе сжать кулаки.
Орден Мантикоры, Орден Возмездия, созданный больше пяти лет назад герцогом Лосским, должен был ни много ни мало вернуть его семье отобранный де Фонзека трон. Когда Мигель стал называть имена тех, кто входил в число заговорщиков, шут принялся высокохудожественно ругаться сквозь зубы. Были названы влиятельные роды, поддерживающие Лосских все эти годы. И… больше. Виконт рассказал о тех, на кого ламия никогда бы не подумала.
Множество сторонников короля нежданно-негаданно изменили своему господину. Оставалось лишь догадываться, что послужило причиной предательства — деньги, власть, титулы или же банальные угрозы. А уж после того, как де Турсеко назвал имена двадцати с лишним влиятельных офицеров, один из которых был маршалом, а все остальные как минимум командующие полками, маркиза, в который раз за ночь, тихо охнула. Половина армии вот так, в одно мгновение, оказалась на стороне мятежников. А это уже было очень серьезно. В руках у заговорщиков столько реальной силы, что при таком военном потенциале можно, не раздумывая, приступать к самым решительным действиям.
— Посол был прав. Следовало обратить внимание на военных, а не на еретиков. — Маркиз с раздражением провел пальцем по шраму.