Жалко, что любимый отцовский молоток валяется без дела под комодом. Отец говорил, что ни у одного сапожника в мире нет такого молотка… А что, если попросить святого Симеона, чтобы отправил отцу молоток в рай. Столпник ведь чудотворец! Нет, вряд ли что получится… Некогда Симеону заниматься такими делами.
Раздался стук. Так стучал только Сергей Михайлович.
— Сейчас тебе будет! — заглянула в комнату мачеха и бросилась открывать дверь.
— Господи! — прошептал Борька и перекрестился. — Что делать? Убьют ведь!
Он выскочил из-под кровати, накинул на дверь крючок и придвинул к ней стол. «Не пущу! Ни за что не пущу!»
— Открой, паразит! — тихо сказал из-за двери Сергей Михайлович.
Борька молчал.
— Открой, бандит! — немного погодя повторил Сергей Михайлович.
Борька молчал.
— Открой, ворюга, хуже будет! — пригрозил Сергей Михайлович, не повышая голоса.
Борька не выдержал. Он схватил с комода портретик и что есть силы швырнул им в дверь. Рамочка разлетелась вдребезги.
— Вот вам за ворюгу!
За дверью молчали.
— Что, струсили? — завопил вдруг Борька таким высоким голосом, что сам удивился даже.
— Да я тебя, бандита, в порошок сотру! — спокойно отозвался Сергей Михайлович. — А грачу твоему башку сверну!
— Не сотрете! Не сотрете! А грача не имеете права трогать! Мне его отец подарил.
Не помня себя от ярости, Борька трахнул об пол глиняную кошку-копилку, запустил в дверь шкатулку, а стопочки и стеклянные яички вместе с блюдечком бросил в ведро.
За дверью громко запричитала мачеха и истошно заорал Коленька.
«Что бы ещё сделать такого? — заметался по комнате Борька. — Колбаски! Колбаски с золотыми!»
Борька вырвал из печки оба кирпича, раскрыл коробку «Конфекты ландрин» и сломал пополам первую колбаску. Несколько монет звякнуло об пол. Борька запустил пригоршню монет в дверь и разорвал новую колбаску. Монеты покатились во все стороны. Борька ломал колбаску за колбаской и что есть мочи швырял монеты в дверь, в потолок, в стены.
Растоптав ногами коробку, Борька бросился к тумбочке, вытащил книжку про Симеона Столпника, сунул в карман стеклышко-лупу для выжигания и свое главное сокровище — пищик из жестянки и колбасной шкурки. Изо всех сил пнув ногой по ведру, Борька перекрестился на икону богородицы Троеручицы и побежал к окну.
Ой, как высоко! Но думать было некогда, и Борька прыгнул. В ушах пронзительно засвистел ветер. Ноги сильно ударились о траву.
Поднявшись, Борька ворвался в сарайчик, схватил с жердочки своего грача и помчался по улице.
Так и бежал: без рубашки, всклокоченный, перепачканный гуталином «Эллипс», с медным крестиком на шее, крепко прижимая к груди книжку и отчаянно каркающую птицу.