житие на черных волгах с начальством и на белых -- с богатой богемой.
Сесиль -- убедившись в полузапретности Белого -- прибилась к диссидентам. Те тоже трогали ее за руки, интересовались кожей, все объяснили, и две француженки, живя в одной комнате, ощетинились взаимным недоверием, пропитались скрытой враждой, пока однажды не подрались в кровь, бросаясь книгами, ревя, царапаясь и мерзко кусаясь, не то из-за исторического значения "Архипелага ГУЛАГ", не то по поводу бульдозерной выставки. Во всяком случае, у Сесиль остался памятный шрам на левой брови.
Сесиль стала привозить тамиздат и "Русскую мысль", завела знакомство с подпольными фондами, двойными французскими дипломатами. Ее схватили в темном подъезде на Цветном бульваре, когда она передавала деньги, завернутые в газету, не церемонясь, раздели, усадили на гинекологическое кресло, подержали и выслали. Клэр вышла замуж за советского режиссера, но -разочаровалась и уехала с концами в Париж Высланная Сесиль вернулась в перестроечную Москву вместе с Грегори.
-- Мой позор превратился в страсть, -- взволнованно облизываясь, призналась она. -- Гинекологическое кресло стало самым сильным эротическим переживанием моей жизни.
В сотый раз, раскрасневшись, она принялась мне показывать, как ее раскорячили.
-- Засунь мне руку! Глубже!
-- Есть такой мужик, по имени Серый, -- сказал я после того, как вынул руку.
-- Грегори ищет какого-то Серого, -- кивнула она. -- Мы носимся за ним по всей стране.
караван-сарай
Ковбойский привкус западного Подмосковья. Я люблю старые довоенные дачи. Деревянные запахи. Заросшие навсегда участки. Сирень. Тропинки в саду. На даче мне снятся дивные сны. На этот раз мы встретились вчетвером.
-- Я накрыла на стол в саду, -- сказала Сесиль, открывая ворота.
-- Я голодный, как волк, -- улыбнулся Саша. Саша необычайно понравился Грегори.
-- Честный парень, молодец, -- сказал он мне, когда, пообедав на славу и с хохотом, мы пили чай с клубничным вареньем. -- Не то что его циничное поколение.
-- Пойдемте на реку смотреть закат, -- предложила Сесиль.
Мы вышли на крутой берег Москва-реки. Стволы сосен просвечивали насквозь. Саша от полного восторга прошелся на руках метров двести.
-- Грегори, -- тихо сказал я, -- ты знаешь, в этой стране есть чертовщина. Об этом писал твой любимый писатель.
-- Это была политическая маскировка.
-- Не знаю. Это твой любимый писатель.
-- Я ненавижу все это, от соборности до чертовщины.
-- На Миссисипи тоже верят в приведения.
-- Америка -- это не только Миссисипи.
-- А Россия -- это только сказка.