– Буфер, – буркнул толстяк и, немного повысив голос, чтобы перекрыть очередное «А-а!» из-под кровати, уточнил. – Буфер клавиатуры.
– А этот, с большой головой?
– Модуль памяти.
– А-а… – Я кивнул с умным видом. – А вы, как я понимаю, твердый диск?
– Жесткий, – процедил сосед сквозь зубы.
– А вы? – Я вытянул шею, чтобы взглянуть на второго соседа, который стоял позади толстяка, панибратски закинув руку на его внушительный загривок.
Тот улыбнулся мне и представился:
– Лампочка.
– Кто?! – От удивления я забыл, что надо говорить шепотом.
– Ну, лампочка. Когда винчестер крутится, всегда загорается лампочка.
Я скользнул взглядом по цепочке из пяти бойцов, которые стояли в ряд, перекрестив руки на манер «маленьких лебедей», и не стал ничего спрашивать. Зачем? В лучшем случае мне снисходительно ответят, дескать, ты что, «витой пары» никогда не видел?
– Очень приятно, – промямлил я. – А я – контролёр вот этого. – И пару раз легонько шлепнул по лысине.
– Контроллер! – Толстяк поморщился и наградил меня презрительным взглядом.
Впрочем, мне было плевать на его взгляды. Потому что до меня наконец дошло, откуда растут ноги у австралийского страуса. Иначе говоря, что за слово на «эму», превозмогая стук зубов, пытался донести до меня продрогший рядовой Чеба.
– Да, и все это – с красной строки, – напомнил Гаурия.
Так-так… Если мое предположение верно, как раз сейчас должна подойти очередь рядового Степина.
– Конечно. – Осипший от постоянных команд очкарик, прокашлялся. – Рядовой Степин, упор лежа, пять отжиманий.
Так и есть!
Эмуляция! Вот чем они тут занимаются. Уронили системный блок с третьего этажа, разбили монитор, поломали клавиатуру и теперь зачем-то пытаются имитировать работу компьютера собственными силами.
Три отделения по двенадцать человек, надо полагать, образуют клавиатуру. Тридцать шесть клавиш: горизонтальный пробел – Степин, два шифта – Газизов и Кулик, еще кто-то, отвечающий за перевод строки, оставшиеся тридцать две – буквы кириллического алфавита минус бесполезное «ё». А очкарик – по всей видимости, командир «клавиатурного» взвода – отвечает за дружественный интерфейс с пользователем.
Или недружественный.
– Газизов! Я кому сказал, встать?
По ходу действия реплики очкарика становились все лаконичнее. Сперва из его речи исчезло очевидное обращение «рядовые», потом отпали за ненадобностью и сами команды, остались только фамилии. Те, к кому обращался белобрысый, сами знали, что делать. Невелика премудрость – сесть, вста-ать, сесть, вста-ать. И так для всех, кроме рядового Степина, которому приходилось отжиматься.