Слышал, что по перву многие таскали с собой подобные агрегаты. Джи-пи-рэ-эс навигация, связь и все такое. Только Зона — это ведь «черная дыра». Ни рации тут не берут, ни спутники внутри нее, ни черта не видят, да и мобильная связь не действует. Вояки вон вертолеты по этой же причине не используют. Мало того. Все приборы начинают сходить с ума метрах в трехстах вглубь от колючки, так и втыкаются винтокрылые машины в землю аки гвозди в крышку гроба. Толи воронки «бьют» на километры вверх, то ли у пилотов крыша едет. В любом случае даже все маршруты авиалайнеров теперь проложены далеко в обход Зоны.
Однако этот чудик в изодранной камуфле что-то увлеченно рассматривает на маленьком мерцающем экранчике.
— Что пишут? — спросил я, едва удержавшись, чтобы не зевнуть.
В ответ лишь «хи-хи».
— Это наш местный дурачок «Маманя», — пояснил мне Хрип. — Бармен ему очередную серию мультиков залил, вот и смотрит.
— Ну заясь, ну заясь. Хи-хи-хи, — Маманя подмигнул мне и вновь уставился в КПК.
И действительно дурачок. Как же сразу не углядел-то? Вон подбородок весь в слюнях, глазки бегают и дурацкая ухмылка с лица не сходит. Проехали.
Хрип тем временем распрощался, а я решил метнуть свои кости в сторону бара. Деньги еще оставались, и мне захотелось горяченького.
Поем, переночую здесь, а завтра отправлюсь на бывшие военные склады к свободовцам. Или как они сами пафосно называют свою базу, Милитари.
Краковские колбаски, приправленные зеленым горошком, сами таяли во рту. На ура шел и салатик из огурчиков и помидорчиков. Но насладится отличным ужином мне не дали. В бар, в окружении нескольких бойцов Долга, стремглав ворвался ни кто иной, как мой давешний знакомый Хрип. Тяжело дыша, как загнанная лошадь, и издавая при этом утробный рык почище кровососа, он направился прямо ко мне вместе со всей честной кампанией. Можно сказать, лица на нем не было. Вернее было, но красное как помидор на сельхоз выставке.
— У своих брать, крыса, — с этими словами Хрип прыгнул к моему столу.
Ну «у своих» — это он загнул. Не был долговцам своим никогда. А вообще, собственно, в чем дело?
Но спросить этого я не успел. Хрип с богатыркого замаха попытался свернуть мне челюсть. Я конечно понимаю, подставь левую щеку и все такое, только делать этого не стал. Уклонился как умел, и Хрип, проехавшись по остаткам моей трапезы, исчез под соседним столом.
— Сука, — это уже его дружки выкручивают мне руки.
Карательная система тут поставлена хорошо, ничего не скажешь. Не успел я вякнуть, что я не я и лошадь не моя, как оказался без шмоток и оружия в местной каталажке. А там уж по доброте душевной местный надзиратель и палач в одном лице объяснил, что меня на завтра ждет. А ни ждало ничего хорошего. Шлепнут одним словом и все. Они бы меня и сегодня шлепнули, но артефакт, который эти сатрапы вытрясли из моего кармана, и который я якобы спер у Хрипа предназначался для Воронина. Он обладал какими-то там целебными свойствами. То ли почки в порядок приводил, то ли печень, и вот теперь во мне заподозрили свободовского шпиона, чьим заданием было изничтожить их горячо любимого командира. Поэтому-то дисциплинированные бойцы долга и решили отложить расправу до утра, когда вернется сам Воронин.