– Нет, – покачал головой Фесс. – Когда-то Лига искала внутри Радуги недовольных, старалась перетянуть их на свою сторону… Кое-кого даже перетянула.
– А потом они изменили при первом намеке на прощение, – подхватил собеседник.
Он все время оставался до неестественности неподвижным. Мановение руки, коим он стер возведенные Фессом заклятья, так и осталось его единственным движением.
Даже сверток упал на землю словно бы сам по себе.
– Да, а потом они все до одного вернулись обратно, как только их поманили пряничком, – кивнул Фесс. – После этого Патриархи Лиги закаялись иметь дело даже с изгоями Радуги.
– Хорошо, решение принято. Мне уже пора. Возьми то, что я оставил.., и поступи с ним по собственному разумению. Но, предупреждаю, истинную силу свою эта вещь обретет только на руке Императора – хотя и тебе послужит верно, А Император.., он найдет ей применение. Время приближается. Барьеры падают…
Голос внезапно оборвался. Резко взвыл холодный, полный зловония ветер, что-то захрипело, послышался замогильный стон, и собеседник Фесса исчез, словно растворившись в воздухе. А где-то совсем неподалеку раздалось конское ржанье.
На пороге дольмена лежал темный сверток. Поколебавшись, Фесс осторожно откинул мягкую тряпицу – и едва не отпрянул от неожиданности.
Внутри свертка оказалась латная перчатка. Совершенно, абсолютно белая, она вся как будто светилась в окружающем глубоком мраке. Удивительно легкая, не из стали, а словно бы из кости.., все детали идеально пригнаны друг к другу, сочленения гнулись как угодно, и при этом нигде ни малейшей щелочки.
Превосходная работа. Такое могли сделать только придворные оружейники эльфов…
Фесс колебался лишь самую малость. В любом случае, оставлять здесь эту вещь было бы безумием. Она содержала в себе Силу, он чувствовал это; как чувствовал и то, что Радуге эта штуковина никак не пришлась бы по вкусу.
Он спрятал странную посылку. Собравшись с духом, решился засветить небольшой огонек и высунуться наружу из дольмена.
На земле, там, где стоял ночной гость, остался выжженный дочерна, остро пахнущий каким-то кислым ядом круг. И отпечатки пары массивных копыт в самой середине.
***
Когда ЭТО случилось, я как раз оканчивал страницу. Ненавижу, когда мне мешают именно в этот момент. Чистый лист, еще совсем недавно девственный, словно разум только что родившегося младенца, ныне обращен в хранилище мудрости. И, откладывая его, любуясь им, держа в вытянутой руке, представляешь – вот и еще один малый лист великого Древа.., вот и еще малая толика великой работы… И как-то перестаешь замечать убогость кельи, затхлость воздуха, нечистоту пола.