– Я хочу тебе помочь. Каким бы ни было твое задание. Куда бы оно тебя ни завело.
Она изменилась, стала силой, действующей во имя добра. Но с ним она не сможет сделать ничего хорошего. Он высвободил руку.
– Ты можешь помочь мне, если убедишь Олвина сегодня же вечером улететь на Регулу. И сама улетишь вместе с ним. Лучше всего я работаю в одиночку. Ты можешь поплатиться в будущем лишь за то, что тебя видели в моем обществе, – Гален продолжил путь, Г'Лил двинулась следом.
– Ты должен позволить Олвину помочь тебе. Хотя бы немного. Ты не понимаешь, как счастлив он был, получив от тебя весточку. Он так скучает по тебе и другим… и по Карвин. Я пытаюсь играть в его игры, но мне это по большому счету не под силу.
Гален не ответил, и Г'Лил продолжила:
– Я беспокоюсь о нем. Он много пьет. Иногда глупо рискует. Я думала, что со временем его поведение изменится, но этого не случилось. Полагаю, что связь между учителем и учеником очень крепка.
Гален смотрел в пространство, в данный момент ограниченное стенами коридора.
– Олвин был очень сильно привязан к ней.
– Ему было особенно трудно прилететь сюда.
– Тогда он должен улететь отсюда, и как можно быстрее. Он должен вернуться домой. Это тоже поможет ему. Магу тяжело находиться вдалеке от своего места силы.
– Я могу проводить его и вернуться сюда, чтобы помочь тебе.
Они уже дошли до дверей номера. Гален повернулся к ней.
– Он нуждается в твоей помощи, – сказал он. – А я – нет.
– Но ты, хотя бы, позволишь Олвину поработать с тобой немного, перед тем, как отошлешь его?
Гален кивнул.
Г'Лил вставила в щель на панели замка карту-ключ. Дверь открылась, Олвин беспокойно встал, держа в руках бутылку пива.
– Прости. Иногда я срываюсь.
Гален вошел в номер:
– Как и все мы.
Оптическую информацию Анна теперь получала каким-то странным образом. Вместо того, чтобы видеть сквозь поверхность всей кожи, как снаружи, так и изнутри, она получала изображение лишь из одного места. К тому же, оно обладало плохим разрешением, и увеличить изображение она теперь не могла.
Некоторое время, сколько именно, она не смогла определить, Анна провела в темноте. Сейчас она, дезориентированная, выплыла из этой тьмы. Она чувствовала, будто одни ее частицы исчезли, а другие – странным образом трансформировались. Она была не такой, как прежде.
Остальные чувства тоже вернулись к ней, хотя они, как и зрение, были весьма странными. Она смутно припоминала, что когда-то давно чувствовала себя именно так. В течение того ужасного промежутка времени, когда была отделена от машины. Она была маленькой, практически ни на что не годной, ее возможности были сведены почти к нулю.