* * *
— Стоять! — “Кабарга” Бежецкого едва только успела пересечь рубеж родового владения, как перед ее капотом из густого тумана выросло несколько мрачного вида теней. — Выйти из автомобиля!
В руках “теней” явно и недвусмысленно виднелось оружие самого разнообразного вида — от охотничьих мушкетонов позапрошлого века со стволами, расширяющимися на концах, как воронки, до вполне современных помповых ружей.
Александр не торопясь покинул машину, прикидывая про себя, как будет выпутываться из неожиданной передряги. О разбойниках, грабящих проезжих, здесь, в паре шагов от оживленной магистрали, ему на базе никто не сообщал. Да и не слишком-то походили на отпетых разбойников упитанные и прилично одетые граждане, на двух из которых Бежецкий разглядел обшитые золотым галуном красно-желтые ливреи фамильных цветов. Ба, а вот эта личность определенно знакома…
— Тимоха, что ж это ты, так твою растак, на барина руку поднимаешь?
Толстомордый конюх близоруко (не иначе испортил зрение в ночных бдениях над трудами основоположников… коневодства, например) вгляделся в Александра, бухнулся на колени, шлепая пухлыми губами, запричитал:
— Батюшка, Александр Палыч, не губи! Бес попутал!
Тут же выяснилось, что страхи Александра по поводу репортерского нашествия имели под собой почву: усадьба с позавчерашнего утра подвергалась планомерной осаде десятков журналистов всех мастей. Первый натиск застигнутые врасплох обитатели Бежцов пропустили, и отбить неприятеля, правда понеся определенный урон, удалось только с помощью дорожной “гвардии” барона фон Штильдорфа, самоотверженно бросившегося на выручку соседу, при этом по-немецки предусмотрительно вызвав подмогу. Теперь отряды объединенной Бежецко-Штильдорфовской дворни постоянно патрулировали весь периметр усадьбы, так как имели место неоднократные попытки прорыва, например, через непроходимое Васкжинское болото, из которого предприимчивых “акул пера” пришлось спасать буквально в последний момент неимоверными усилиями и ценой потери всего съемочного оборудования, вытянув из непролазной трясины, цепко державшей несостоявшиеся жертвы. Тимофей, гордый оказанной честью, поведал старому другу, к которому, правда, теперь упорно обращался на вы, что именно ему, как наиболее доверенному слуге, старый граф поручил оборону самого ответственного участка — проселка, соединявшего графские владения с “большой землей”, то есть автобаном Санкт-Петербург — Москва.
Конюх, наотрез отказавшись сесть в машину, проводил графа, то есть уже великого князя… (ну пусть будет без титулов — просто Бежецкого), до усадьбы верхом на верном Воронке.