Мы остановились под бортом грузовика ровно в двух сантиметрах от смерти. А я выскочила из машины и стала кричать. И моя подруга Аня тоже вышла из машины. Все смотрела на меня так спокойно-спокойно. И очень пристально. Аж холод по спине.
Веселая получилась свадьба – машина всмятку. Молодые в синяках и ссадинах, дивный летний вечер в ГАИ… Сказка просто. Но самое удивительное происходило в этот момент у меня дома. Примерно за полчаса до аварии моя бабушка вдруг куда-то засобиралась.
– Валя, я пойду в церковь – Настеньке плохо.
Стоит и плачет.
Моя мама ее успокаивает:
– Ну что ты, у нее же сейчас свадьба, у нее все замечательно, она же замуж вышла! Сама так хотела… И сейчас поехала отмечать.
А бабушка говорит:
– Ей плохо. Я пойду помолюсь за нее.
И пошла.
Я думаю, что в тот день она нам жизнь спасла. Бабушка нас отмолила.
Какое-то время она была монашенкой в миру. После смерти деда она все не могла оправиться от потери – никак не могла найти себя в этой жизни, категорически. Затухал человек, сгорал, как свеча на ветру. И вот только вера и церковь ее спасли и поддержали – она встала на ноги. Уходила рано утром из дома и возвращалась поздней ночью – молилась, помогала людям, выслушивала их, успокаивала, свечечки убирала, хлопотала. Та к и появился смысл в ее земной жизни. И я думаю, что обязана ее молитвам своей жизнью.
А вот папа на моем бракосочетании не присутствовал. Ни на первом, ни на втором. Ему не нравились мои избранники. Хоть я всегда и во всем прислушивалась к его мнению, но только не в этом вопросе. Папе никто категорически не нравился. Он все время про всех говорил только «козел» или «подметки твоей не достоин».
Я вот сижу и думаю – а может, папа был все-таки прав? По крайней мере, никто – ни моя первая любовь, ни мой первый муж, ни, как потом оказалось, второй – никто из них не верил в меня как в актрису, они все, так или иначе, были против моей карьеры. А папа, в отличие от них, в меня верил. И так же как и я мечтал о том, чтобы я стала настоящей актрисой. С большой буквы А.
Семейная жизнь в первом браке, как я уже говорила, была недолгой. Олаф уехал в Германию, а я осталась здесь. Проблема нашего параллельного существования перестала меня волновать. С мужем мы практически не виделись, да и семьей себя не считали. Но вместо семейного счастья, со мной стали происходить неприятности.
Я очень рано стала водить машину – села за руль примерно одновременно с моими первыми кинофильмами. Первой машиной был «убитый» временем и нашим бездорожьем «Жигуленок». Но он был по крайней мере «на ходу». Прав у меня тогда еще не было и я носилась по Москве, надеясь на удачу и полагаясь, исключительно, на наш любимый русский авось. Совершенно незаконно, но уверенно. И мне везло. Но стоило только Олафу подарить мне «Мерседес» – все.