– А где они все сейчас? – опасливо спросила Саша, оглядываясь по сторонам. Поблизости не было ни души, как будто деревенька вымерла.
– У них сейчас смотр самодеятельности. Вот и афиша висит.
Гин указал на криво намалеванную афишу на заборе: «Смотр самодеятельности „Полет трактористов"».
– Ночью? – спросила Саша.
– А когда же? – искренне удивился Гин.
Они проходили мимо ярко освещенной огромной избы с покосившейся крышей, в которой гудели голоса и слышалась странная музыка. В Саше вдруг разыгралось любопытство. Еще никогда она не видела нелюдей, ставших людьми. Вскарабкавшись на толстое бревно, валявшееся без дела под окнами клуба, она осторожно заглянула в плохо вымытое окошко – за ним был виден типичный по виду сельский клуб, на сцене которого топтались под какой-то запредельный деревенский рэп плохо одетые приземистые мужички. Они, видимо, исполняли народный танец. Саша хотела уж было идти дальше, как вдруг мужички все разом подлетели над сценой, образовали в воздухе дугу, хлопнули в ладоши, зависли на минуту, потом сделали кульбит, развернулись и медленно и синхронно опустились на сцену. Публика зааплодировала с улюлюканьем.
Саша чуть было не скатилась от неожиданности с бревна.
– Вот тебе и деревенская самодеятельность, – сказала она себе под нос, осторожно слезая вниз.
– Сааа-а! Как тебя там? Где тебя носит?
Молли с Гином стояли у дверей какого-то сооружения, размером примерно три на три метра, похожего на полуразвалившийся сарай, где обычно хранят лопаты, вилы и другую сельскую утварь. Комод гремел замком, ругаясь на ржавчину и на нерадивость местного народца.
Наконец замок упал на землю, и Гин осторожно, чтобы не скрипеть, отворил деревянные двери сарая. Оттуда пахнуло плесенью и вековой пылью.
– Вот он, переход ваш! – проскрипел голос Грюга. – Убирайтесь отсюда в свой Бигрин, и чтобы я вас больше не видел.
– М-да, как говорится, выбирать не приходится. Могло быть хуже, через канализацию например, – подбодрил то ли себя самого, то ли остальных Гин.
– На вид он, конечно, ветхий. А на самом деле такие постройки и танком не снесешь. А и снесешь, а наутро такой же вырастет. Последний раз по нему кто-то полгода назад ходил, – заметил Грюг.
Саша заглянула внутрь – вправо и вверх тянулся длиннющий широкий коридор, тускло освещенный замазанными краской лампочками, оклеенный газетами и увешанный веревками с сохнущим бельем на прищепках. Снаружи это сооружение выглядело, мягко говоря, значительно меньше. Коридор почти по колено был завален старыми газетами, одеждой, прогнившей от сырости мебелью. Только эти вещи были обычные, людские, добропорядочно покрытые толстым слоем пыли. Свинохам Хрюгог, любивший грязь и беспорядок, с восторгом хрюкнул.