– Хватит, уматываем, – остановил его паренек и прокашлялся. – Э-э-э… Уважаемое квартиронаселение. Извинения приносим. Кому следует, тот понесет эту… Как ее… Все время забываю это слово… Ах, да. Ответственность…
Котообразный состроил виноватую рожу и сделал нечто вроде реверанса.
Саша хотела было что-то ответить, но все фразы вылетели из головы, поэтому она открыла рот и снова его закрыла, поджав бестапковую ногу, да и квартирная хозяйка, видимо, тоже впала в ступор и пыхтела, как бульдог, с трудом переваривая происходящее.
Незнакомцы уже начали пятиться обратно к стенному шкафу, хотя, как они собираются покинуть квартиру, оставалось совершенно непонятным. И тут котомонстр, впав в игривость, ляпнул фразу, которая оказалась роковой во всей этой истории и перевернула дальнейшую Сашину судьбу:
– А пошли, выпьем с нами пива, сестренка.
– Простите, но я вас не знаю, к тому же… – начала было растерянно Саша.
Однако квартирная хозяйка, найдя достойного виновника происходящего, очнулась и, грубо схватив Сашу за руку, завопила ей в самое ухо:
– Так вот оно что! Решила родственничков пристроить в квартиру, да? Посреди ночи черт-те что приехало и вешалку уронило??! Я когда тебе сдавала комнату, что говорила – никаких гостей!!! Теперь выметайся отсюда, и чтоб духу твоего и этих твоих родственников тут не было!
– Сами мы не местные, – подмигнув Саше, загнусавил котомонстр, – документы пропали, квартиру пропили, у меня тяжелый пароксизм хвоста на нервной почве…
Он поперхнулся, заметив взгляд Молли.
– Я их впервые в жизни вижу! – растерянно оправдывалась Саша, едва не плача и пытаясь вырваться из лап разъяренной хозяйки. – Нет у меня здесь никаких родственников! Гарбарета Гардибальдовна, у меня же вперед уплачено! Как вы можете меня выгонять, да еще посреди ночи?
– Вон отсюда!!! Налетчики!!! Здесь приличная квартира! Я вам покажу, как хулиганить! А еще ловко прикидывалась приличной девушкой! – визжала и толкала Сашу в сторону входной двери хозяйка, попутно пытаясь лягнуть увесистой ногой кота с глупой рожей. Тот уворачивался, размахивая лапами, и требовал Гаагского суда над произволом.
– Всего-навсего уронили вешалку и выкурили ковер, а сразу надо биться в истерике, Табурета Крендебобельна, это нервы, нервы! – возмущался котообразный, сморкаясь в хозяйскую шубу.
Квартирная хозяйка уставилась на него, остолбенев от такой наглости, а потом перевела ошалевший взгляд на место, где лежала ее гордость – красная ковровая дорожка. Теперь дорожка походила на ломоть сыра, который героически спас от голодной смерти десяток мышей.