Олегу во что бы то ни стало нужно было одержать победу! Он создал великую державу, и почти все земли от северных морей до днепровских порогов были под его рукой. И все же Русь – его Русь! – иноземцы не воспринимали всерьез. Они смотрели на объединенные славянские земли как на непрочный союз, как на некое недоразумение, которое рано или поздно исчезнет. Но с какой стати? Разве Русь не отказалась платить дань великой Хазарии, разве ляхи и викинги уже не смирились с тем, что это государство стоит почитать? И все же Олег вновь и вновь убеждался, что многие считают, что Руси нет места в мире, и ожидают, когда этот колосс рухнет. И тогда, чтобы доказать, насколько Русь состоятельна, князь решился на дерзкое предприятие, результат которого должен был заставить всех недругов признать значимость Руси, и прежде всего самую великую мировую державу – Византию.
Олег давно готовился к этому походу. Он старательно вызнал все, что было известно о походе его предшественников – Аскольда и Дира. Тот поход и поныне с уважением вспоминали на Руси. Спрашивается, с какой стати? Разве Аскольд и Дир не понесли поражение под Царьградом? Тем не менее люди и по сей день вспоминают их дерзость и отвагу, а слепые гусляры поют о тех событиях, изображая побежденных Олегом князей Киева достойными витязями, восхваляя их поход куда более, чем все удачи и победы Олега. Да, Вещий взял под свою руку немало племен, он подчинил непокорных и отразил набеги врагов, но в глазах русов все равно уступал Аскольду и Диру, которые были смелее его, не боялись угрожать самой Византии, да и позже пали не в честном бою, а только поддавшись хитрости и коварству…[160]
Ну что ж, раз хитрость приносит победы, значит, Олег Вещий тоже воспользуется хитростью. На это он и рассчитывал, когда собирал огромное воинство, какого еще не видели на Руси. Он поведет свою рать на Царьград и победит там, где еще не удавалось взять первенство никому иному. Даже восхваляемым Аскольду с Диром.
Олег давно выведал все, что касалось Константинополя. Даже сам прибыл сюда под личиной обычного варяга, чтобы убедиться, каков его враг. И понял, что столицу мира не взять. Пусть у Олега будут свои шпионы в городе, пусть у него есть союзники в Палатии, все одно Константинополь со своими укреплениями неуязвим. А вот окружавшие Царьград предместья… О них как раз и думал Олег, когда его струги невиданной силой шли на юг, когда огромная конница двигалась следом берегом. Конница, правда, по пути отстала, но все равно нашествие его судов могло впечатлить кого угодно. Теперь Олег мог говорить с ромеями с позиции силы, мог спросить с них за самоуправство. И показать, что его держава достаточно сильна, чтобы даже Византия затрепетала от страха. Он надеялся, что ромеи, увидев эту силу, вынуждены будут склонить гордые выи и попросят прощения за сотворенное насилие. Весь мир об этом узнает! Слава о победе полетит на сверкающих крыльях, и все узнают, что есть такая держава Русь, которая не дает своих в обиду, с которой вынуждена считаться сама надменная Византия.