– Вы хотите сказать, что это являлось акцией отвлечения? – нахмурился фон Гетцендорф.
– Да. Под прикрытием артналета, во время завязавшейся артиллерийской дуэли, которая, кстати, просто не могла иметь сколько-нибудь разумного тактического обоснования, русские переправили на наш берег пластунов-диверсантов. Боюсь, что теперь их отряд движется в глубь наших тылов. Вот только с какой целью?
– Мало ли? Уж конечно, не с целью одарить нас букетами роз. Еще что-нибудь взорвать. Разгромить один из наших полевых аэродромов. Перерезать рокадную железнодорожную ветку. Разрушить узлы связи. Освободить своих военнопленных. Захватить в плен или убить кого-нибудь из наших старших офицеров, – недовольным тоном произнес фон Гетцендорф. Про себя он подумал, что русские могли каким-то чудом прознать о готовящейся Рудольфом Хейзингером акции и теперь решили принять контрмеры. Конечно, делать столь далеко идущие выводы на основании всего-то одного трупа с кинжалом в горле и бессмысленного артналета русских минувшей ночью – не совсем корректно. Но сейчас, полагал фон Гетцендорф, тот случай, когда лучше пересолить, чем недосолить.
– В любом случае группу диверсантов следует возможно быстрее обнаружить и уничтожить, – резюмировал начальник австрийского Генерального штаба.
Еще через полчаса об отряде русских пластунов-диверсантов были оповещены все отделения военной жандармерии на территории Галиции. Для поимки пластунов был отправлен специальный отряд: рота австрийцев под командованием капитана. Одновременно во все военные службы Восточного (или Русского) фронта была разослана шифрограмма с приказом незамедлительно сообщать обо всем подозрительном и усилить бдительность. Удвоить караулы, поставить новые секреты…
На Лемберг опускались нежные сиреневые сумерки. Солнце уже зашло, но закатное сиянье еще окрашивало западную сторону горизонта желто-багровым светом. Казалось, там, над Карпатами, никак не может погаснуть горн огромной небесной кузницы. В мягком вечернем воздухе сильнее запахли цветы розовой маньчжурской акации и жасмина.
Парадный подъезд лембергского театра был ярко освещен, по сторонам крыльца, ведущего к дверям подъезда, сидели гривастые каменные львы с глупыми и добродушными мордами – символ города.
Фридрих Венцлов не ошибся: сегодня в театре был аншлаг, желающих послушать и посмотреть «Волшебную флейту» Моцарта в исполнении знаменитой венской труппы оказалось более чем достаточно. К театру то и дело подъезжали экипажи, по лестнице поднимались дамы в вечерних платьях, сопровождаемые мужчинами в строгих гражданских костюмах и мундирах. Среди мужчин было много австрийских офицеров.