Хейзингер соображал быстро: он понял, что на бронепоезд напали, как только послышались первые выстрелы. А уж выглянув в окно, разглядев в ярком свете прожектора всю картину, тут же решил воспользоваться подвернувшимся пассажирским составом. То, что в нем едут гражданские лица, мирные люди, полковника вовсе не останавливало.
Хейзингер не знал, как велика численность напавшего на них врага. Он решил подстраховаться: повинуясь его приказу, босняки начали выгонять пассажиров из вагонов, гнать их прямо под русские пули! Вариант «живого щита».
– Прекратить огонь! – крикнул поручик Голицын, подныривая под пассажирский состав. Сергей не мог допустить, чтобы от пуль его отряда погибла масса гражданских лиц, хотя понимал, что шансы на удачный захват бронепоезда после такого приказа устремятся к нулю. Щербинин не отставал, он метнулся под пассажирский поезд следом за Сергеем.
Огонь с русской стороны стал стихать: повинуясь приказу Голицына, пластуны почти прекратили стрельбу.
Надо отдать должное полковнику Хейзингеру: хоть налет голицынского отряда застал его врасплох, немец не растерялся. Хейзингер прекрасно понимал: ввязываться сейчас в бой с противником, не зная ни его численности, ни того, как он вооружен, опасно и безрассудно. Тем более с такими горе-вояками, как босняки. Так можно потерять все. Хейзингер решил отходить в Збараж, где был какой-никакой, а гарнизончик, после чего просить помощи у австрийцев. Его приказы были четкими, продуманными и безжалостными.
Двух минут не прошло с того момента, как пассажирский поезд остановился, а в будку его паровоза уже запрыгнули два вооруженных босняка. Взяв машиниста, его помощника и двоих кочегаров на прицел, они жестами потребовали от паровозной бригады, чтобы состав начинал движение по прежнему маршруту, то есть к Збаражу!
Пришлось подчиниться, состав тронулся. И почти в тот же момент с громким лязгом тронулся бронепоезд, который стал пятиться задом в том же направлении, куда двинулся «пассажир». Это машинисты бронированных паровозов выполняли приказ полковника Хейзингера, переданный по внутренней связи.
Голицын и Щербинин успели запрыгнуть на подножку набирающего скорость штабного вагона, но дверь, ведущая в его тамбур, была задраена. Они оказались буквально под градом пуль, которыми их осыпали босняки. Пока двух русских поручиков спасало лишь то, что толком прицелиться в них было трудно: конус света от прожектора пассажирского поезда сместился вперед. Пули свистели совсем рядом, выбивали искры из бронированных стенок штабного вагона.