На бледном лице полковника рельефно проступили впадины глазниц, желваки на скулах…
На рельсы, шпалы, на гравий насыпи капали из пулевых пробоин капли жижи, несколько более вязкой, чем вода. Из некоторых дыр жижа стекала тонкими струйками. Ясно, что зловоние, исходящее от цистерны с заразой, значительно усилилось, хоть, казалось бы, куда ж еще больше?
Полковник Хейзингер не опасался заразиться сам, стоя в непосредственной близости от пробитой емкости. Он знал: брюшной тиф, в отличие, скажем, от чумы, воздушно-капельным путем не передается. Чтобы произошло заражение, возбудители болезни должны попасть в желудок и кишечник человека с пищей или водой.
Но все же оставлять цистерну с заразой посредине бронепоезда – не дело! Ведь у поездной обслуги, у станционных железнодорожников, у оставшихся пассажиров могут возникнуть недоуменные вопросы. Например: а что это за вонючая дрянь вытекает на пути? Кроме того, дыры, проделанные пулями, нужно как-то срочно залатать. Не просто срочно, а немедленно! Иначе, когда цистерна наконец окажется на мосту через Серет, выливать станет нечего…
Хейзингер подозвал к себе майора Ванчуру:
– Организуйте небольшую команду, скажем, в пять человек. Сделайте это возможно быстрее, даю вам пять минут. Затем отцепите цистерну, загоните ее на запасные пути, так, чтобы она не привлекала внимания. И пусть ваши люди забьют деревянные чопики во все дыры. Что?! Я понятия не имею, где ваши вшивари найдут колышки для чопиков. По мне, так пусть хоть рожают. Лично проследите, чтобы ни одного отверстия не пропустили. После чего пусть они вновь восстановят маскировочную обшивку.
Чех смотрел на Хейзингера с бессильной и тоскливой злостью. Войтех Ванчура был очень недоволен и обеспокоен происходящим. Мало того, что он потерял более половины своих подчиненных, причем даже не убитыми, не полегшими в бою, а попросту брошенными на произвол судьбы под пулями врагов, так теперь еще посылать людей затыкать подручными средствами дырки, из которых хлещет какая-то невообразимая пакость! Нет, как ни скверно относился уроженец Златой Праги майор Ванчура к магометанам-боснякам, но отдавать им этот приказ чеху страсть как не хотелось. Совесть ведь потом замучает, если что… Кроме того, Ванчура был опытным офицером, он знал, что приказы можно и нужно отдавать лишь в том случае, когда у командира есть уверенность, что его приказ исполнят, на этом армия стоит! Сейчас у Войтеха Ванчуры такой уверенности не было: босняки, конечно, туповаты, но не полные же они кретины! Какие-то смутные подозрения относительно содержимого цистерны у них возникли: Ванчура уже не раз ловил косые взгляды, которые они бросали на по-дурацки замаскированную стальную емкость.