– Вот так создаются дутые легенды, – вздохнул Дронго. – Его защитил собственный телохранитель, англичанин, а совсем не я.
– Но говорят, что вы спасли нашего Салима. Он уже успел дать интервью в больнице.
– Молодец. Далеко пойдет, если так быстро разобрался в обстановке. И, видимо, рука у него не очень болит. Я рад за него. Но я ничего не сделал. Он глупо подставился под выстрел, а после второго выстрела можно было даже не прятаться. В руках у нападавшего был обрез, сделанный из винтовки, и чтобы его перезарядить, ему понадобилась бы целая вечность. За это время мы могли убежать на край города.
– Вы всегда такой скромный, – радостно восхитилась Зема.
– Нет. Я всегда справедливый. Зачем приписывать то, чего не было. Мне вполне хватает в жизни и собственных приключений, чтобы придумывать еще и другие. На завтра у вас программа с Мовсани изменилась?
– Да. А откуда вы знаете? – удивилась она. – Мы пока никому не сообщали об этом.
– У меня свои источники информации, – улыбнулся Дронго.
– Завтра у нас не получается встреча в университете искусств, – печально сказала Зема. – Ректор заболел, один из его проректоров улетает в Нахичевань, другой отправился в срочную командировку в Москву, и к тому же в здании университета...
– Идет ремонт, который начался сегодня утром, – закончил за нее Дронго.
– Верно, – не поняла она подвоха, – поэтому вручение диплома отложили. Мы надеемся, что Мовсани приедет к нам на будущий год и мы вручим ему диплом почетного доктора нашего университета искусств.
– Не сомневаюсь, – ответил Дронго, – что вы хотите ему вручить этот диплом. Только вряд ли ему снова дадут визу. После сегодняшних событий никто во второй раз не захочет рисковать. Вы об этом подумали?
– Вы так думаете? – изумилась Зема.
– Мне так кажется, – ответил Дронго, стараясь не быть категоричным.
Он прошел к своей машине, уселся в нее, взглянул на часы. Кажется, иранский гость сейчас начинает давать свое интервью боснийской журналистке. Если, конечно, они сделают хотя бы нечто похожее на интервью. Впрочем, она женщина разумная. Не станет путать божий дар с яичницей. Сначала интервью, потом более близкое знакомство.
«Ты ревнуешь? – спросил он самого себя. – Или ты предпочел бы, чтобы она брала сегодня интервью у тебя дома?»
«Нет, – твердо ответил себе Дронго, – я не ревную». Хотя с годами становится все более и более обидно, когда молодые и красивые женщины предпочитают других мужчин. И хотя в данном случае выбор Сады Анвар был определен не физической привлекательностью режиссера и не его обаянием, а исключительно его громкой славой, все равно какое-то чувство неудовлетворенности оставалось и в самом Дронго.