Встретившись, три года они держались вместе, сражаясь под началом то одного, то другого капитана наемников; подряжались выполнять грязную работу, требовавшую умения пускать в ход шпагу и хранить затем гробовое молчание. Было много всего: штопали друг другу раны, хлебали похлебку из общей миски и ночевали под одной лошадиной попоной, кишащей блохами. А потом настало время каждому идти своей дорогой. Едва не умерев после укуса гуля, Кастор вступил в орден Очищающего Пламени, а Рыддик ухитрился сделать неплохую карьеру адвоката в Уре, Блистательном и Проклятом. Но горячая южная кровь не знала покоя – всего-то пара ударов шпагой в подворотне, и вот уже гроза Палат правосудия бежит во Фронтир, заметая за собой следы. На его долю выпало ещё немало приключений, но всё изменила очередная пара ударов шпаги, на этот раз в алькове графини Нирской. На счастье Тасканьо нагота никогда не мешала ему блестяще фехтовать, напротив, весьма помогала, смущая соперников демонстрацией, хм… скажем так, могучей телесной мощи. Старый граф Нирский скоропостижно скончался, а союз с молодой вдовой позволил беспокойному сыну Сантагских островов, наконец, угомониться, обрести титул и респектабельность.
И то, и другое, впрочем, Кастор находил крайне сомнительным, но выбирать не приходилось: если кто и поможет доставить «трофей» в безопасное место (должно же такое существовать?), то только граф Нирский, он же Тасканьо-потаскун.
Если только удастся до него добраться…
Стоит отметить, что в неожиданном возвышении Рыддика не было ничего удивительного. Нравы Фронтира всегда отличались простотой: сегодняшнего князя от вчерашнего бродяги иногда отличало только наличие золотой (а у многих – и вовсе поддельной) цепи на шее. Да и чего ждать от вольных земель, чье население стоило бы скорее назвать сбродом, чем народом? Сборная солянка из не самых лучших, зато самых воинственных и свободолюбивых представителей всех народов цивилизованного мира.
Не цивилизованного, впрочем, тоже.
Государство-ярмарка, состоящее из полусотни крохотных княжеств, регулярно менявших названия, границы и, естественно, Мятежных князей…
Деревенька оказалась не то чтобы очень большой, но и не маленькой, а кроме того – аккуратной и не бедной. Дома выглядели крепкими и добротными, солома на крышах – свежей. На улицах перегавкивались собаки – не самые тощие из тех, что видел ди Тулл; копались в пыли куры, возились дети. Взрослых рыцарь не заметил, однако, это ничего не значило: за околицей начиналось поле овса, скорее всего, большинство деревенских сейчас там. По правую руку от деревни ди Тулл обнаружил черную полосу небольшой просеки – местные рубили лес и выжигали пни, расширяя пашню.